дистанцию в пятьдесят метров и по фронту – в двадцать метров.
Это было сравнимо с взрывом заряда бинарного действия.
После осмотра бойцы вставали на маршруты и уходили по своим делам. А сержант втайне от них приводил в порядок их сменную одежду, вторую обувь, поправлял ранцы и пересчитывал боекомплект.
Но более всего ждал информации от куратора, который молчал уже довольно долго.
Затем, проведя таким образом около полутора часов в одиночестве, сержант шел по одному из маршрутов, прослушивая в фиксированном эфире спецрадио, о чем говорят его бойцы.
А они говорили в основном о службе. О шаге закладки взрывчатки, о направлении распространения взрывной волны, о слишком высокой влажности.
О том, что «река» вовсе не река, а «Большой канал», о чем было написано в навигаторских архивах.
Слушая это, сержант улыбался. Да, он знал, что это канал, но привычнее и приятнее ему было называть этот канал рекой. Он вырос на планете, где были реки и воды никто не боялся. Но это было давно, а теперь он думал, как все.
– Итак, боец Вольфганг, что вы скажете о фронте встречи неприятеля? – с ходу спросил сержант, внезапно появляясь в расположении своего полуотделения из трех бойцов, которые занимались установкой фиксирующих датчиков, по их показаниям можно было заранее определить направление движения противника.
Это были микрорадары, которые «видели» на глубину до полукилометра, но гарантированно – метров до трехсот. И основываясь на показаниях этих датчиков, десантной группе было проще сориентироваться – откуда ждать подхода противника, чтобы в случае необходимости перегруппироваться.
– У нас все в порядке, сэр, – ответил Вольфганг. – С любой точки имеем гарантированный прием показаний со всех датчиков.
– Сколько датчиков?
– Сто пятьдесят штук, сэр.
– На каком фронте поставлены?
– Ширина фронта триста метров.
– Хорошо. Какая ожидается погрешность определения местоположения броневика?
– Три метра, сэр.
– Великолепно. А теперь, бойцы, предъявите оружие.
Тройка «фронтовых» бойцов предъявила три автомата, китган и запасное оружие – полуавтоматический гранатомет.
– Рядовой Ингвард, как вы будете атаковать броневик? – спросил сержант гранатометчика.
– Сэр, я буду стрелять гранатами «ангстрем».
– Это очень мощный боеприпас, и вы разнесете весь броневик вместе с пассажирами. А у нас на этот счет есть приказ, правильно?
– Так точно, имеется предписание, что экипаж после ликвидации должен быть годен для опознания.
– Вот именно. Что дальше?
– Гранатами класса «ангстрем» я буду атаковать ходовую часть броневика. А если потребуется атаковать в корпус, будут применяться гранаты «холд».
– Молодец, – кивнул сержант. Все это он переспрашивал по нескольку раз, и не потому, что бойцы плохо усваивали материал инструкций. Сержант знал, что с правилами и ограничениями задания нужно сжиться, а на это требовалось время и многократные повторения, чтобы даже под обстрелом боец не забыл об особенностях его задачи.
– Ты, Аренс, что можешь со своим автоматом?
– Сэр, вообще-то я ответственный за контроль, – ответил боец и хлопнул по висевшему на бедре компьютеру, на который сходились показания всех датчиков.
– Хорошо, Аренс. Теперь ты, Вольфганг. Аренса выведут из строя, что тогда делать? Прощай операция?
– Если это всего лишь один броневик, сэр, мы не пропустим его даже без датчиков.
– Сэр, а можно я? – словно школьник, поднял руку Ингвард.
– Говори.
– Сэр, у нас на систему датчиков установлена вроде программа «бэ один»…
– Не вроде, Ингвард, а «бэ три», которая перебрасывает центр принятия решения на другой планшет, в случае если оператор главного планшета получает ранение и не может выполнять обязанности.
