«Стальной Лабиринт! Я тоже был там!»
Временные апартаменты Растова по величине были чуть больше сельского нужника.
Ну то есть больше. Но всего лишь раза в два.
Растов мог лежать, вытянувшись в полный рост. Но вот уже бегать, прыгать или просто расхаживать, размахивая руками, – не мог.
Зато в камере имелся иллюминатор. Небывалая роскошь, если сравнивать с гауптвахтой боевого корабля землян!
Правда, иллюминатор этот еще требовалось обнаружить.
Пятиугольный фрагмент обшивки обладал управляемой прозрачностью. И когда на третьи – предположительно! – сутки пребывания на чоругском корабле майор отыскал иллюминатор, радость его не знала пределов!
Прикладывая ладонь к центру противоположной входу стены и удерживая ее там в течение минуты, Растов заставлял обшивку корабля, бывшую равномерно серой и, как казалось, тоже монокристаллической, обретать чаемую проницаемость для взора…
Там, за бортом, светились звезды.
Горел рукав Ориона.
То и дело проносились чоругские боевые планетолеты, похожие на реактивных жаб.
К счастью, центральное светило системы Макран было двухкомпонентным – оно состояло из красного гиганта и голубого карлика, – и даже несведущий в астрономии Растов благодаря этому обстоятельству точно знал: они по-прежнему находятся неподалеку от планеты Тэрта.
В общем, красно-голубой тандем навевал на Растова успокоение. «А то могли ведь и на свои рачьи кулички уволочь! Чисто из вредности!»
Мебели в его апартаментах не было никакой. Не считая биотуалета, конструкция которого тоже потребовала от Растова сообразительности восхищенного четвертого ранга.
Вода и еда стояли прямо на полу и происходили из источника вовсе не чоругского, а очень даже человеческого.
Маркировка на боку ящика с военными пайками свидетельствовала: еду произвели в таиландском городе Лампанг для солдат Директории Азия. А воду, как ни странно, разлили в Аргентине, Южноамериканская Директория.
Поначалу тайская еда вызывала у Растова страх. Какие-то печеные тараканы, диковинные блинчики, в которые завернуто что-то неизведанное, может даже, вообще неземное. Холодный суп на кокосовом молоке, в котором парят тщедушные креветки и дети-осьминожки. Хлеб, не похожий на хлеб…
Но затем Растов вспомнил счастливое детство, проведенное на островах Фиджи. И эти растянутые на долгие часы видения зеленого, золотого и аквамаринового в кружеве древесных теней примирили его с экзотическим рационом…
Вода оказалась абсолютно безвкусной и похожей на дистиллированную.
А кофе в пайки не положили вовсе. Пять пакетиков коричневой бурды с желудевым запахом – не в счет.
В целом паек можно было назвать бедным. Но не издевательским.
Помимо кофе, Растову мучительно хотелось пива.
Или водки.
Или в крайнем случае вина, которое он, как и его отец, не слишком жаловал.
Или уж в крайне-крайнем – какого-нибудь джин-тоника для подростков из малоимущих семей.
Он сам не понимал, в чем дело. Откуда столь внезапная тяга к алкоголю при отсутствии настроения, компании и повода?
Решение пришло в голову Растова само собой.
«В моей жизни было крайне мало досуга. И тот немногий досуг, что на мою долю все же выпадал, как правило, сопровождался алкоголем. А тут получается: досуг есть, хоть и вынужденный, а алкоголя – нет».
Поначалу он думал было попросить что-то высокоградусное у своих тюремщиков.
Но к нему никто не заходил.
Его пожеланий не спрашивал.
Жалоб не выслушивал.
Конечно, за ним наверняка велось неусыпное видеонаблюдение.
Но не станет же русский офицер унижать себя написанием слов «ДАЙТЕ ПИВА» при помощи тайского соуса на полу? На том же самом полу, где он, кстати, спит!
