орбитальной станцией «Персик» и ярко грохнула.
Из-за того, что включились двигатели, Растов вновь свалился на пол капсулы и вновь пребольно ударился.
В приоткрывшееся отверстие опять начал убегать воздух…
Но майор, как ни странно, был к этому готов. Он отстегнул левую перчатку гермокостюма и, прицелившись, швырнул ее вверх.
Подхваченная воздушным потоком, перчатка прилипла к пробоине. Перед майором вновь забрезжила надежда.
«Вот бы какая-нибудь штурмовая партия заинтересовалась таким лакомым трофеем! Не поленилась прилететь за рачьими секретами, вскрыла бы ментоскоп и нашла внутри танкиста, матерящегося голосом гуся Феди!»
Растов не знал, что партия действительно уже вылетела. Но ее командир, капитан-лейтенант конкордианских ВКС Гельнар, не счел возможным высаживаться на обломок корабля-улья за полминуты до его падения на Курд…
В аварийной обстановке при отключении всех бортовых парсеров ремонтные боты чоругских кораблей сами формируют управляющую вычислительную сеть.
Девятнадцать паукообразных сколопендр, которые еще были живы в двигательном отсеке, взяли управление на себя.
Обломок включил ориентационные дюзы. Уверенно развернулся вперед по движению и взялся изо всех сил тормозить.
Благодаря этому потоки мезонной плазмы, выжегшие в Курде овальный кратер глубиной в пятиэтажный дом и длиной в семь футбольных полей, смягчили удар, и дни Растова не окончились в вихре ревущих газовых струй.
Обшивка транспортного отсека разошлась лохмотьями.
Ментоскоп сорвался с креплений и, пролетев вперед, ударился торцом о подвернувшуюся обмотку электромагнитного стабилизатора.
Капсула с Растовым вылетела из ментоскопа, как яйцо из курицы. Прямо в лицо майору ударили ослепительные солнечные лучи.
С непривычки было больно.
Очень.
Он закрыл лицо ладонями.
«Какой кошмар этот ваш солнечный день…»
Но через полминуты майор осознал, что ведь это счастье, долгожданное счастье спасения собственной персоны!
Он приоткрыл правый глаз.
Поверхность Курда – до самого горизонта – была усыпана обломками, которые в свете Макранов сияли, как драгоценности в витрине ювелирной сети «Бажов».
Казавшаяся с орбиты скучной и монохромной, здешняя ледяная пустыня вблизи смотрелась как полотно неосупрематиста – там проступил сквозь ничто оранжевый прямоугольничек, здесь прополз жирный желтый слизень, а тут зеленым покакала зеленая космическая макака.
Продолжая обзор окрестностей, Растов обернулся и увидел капсулу с Малат.
С ней Вселенная проделала не менее жестокие манипуляции. Девчонка, похоже, лежала без сознания. Стекло ее капсулы было измазано кровью – бедняжке сильно досталось…
Метрах в десяти от капсулы с Малат стоял, воткнувшись в оплавленный грунт, ложемент Верховного Рака. И самое удивительное: мерзавец Шчи был жив!
При помощи уцелевшей правой клешни – левая куда-то подевалась – Шчи перекусывал фиксирующие ремни и рвал обнимающие его со всех сторон противоперегрузочные подушки.
«Если у него есть хотя бы лазерный пистолет, мы с Малат покойники», – мрачно подумал Растов.
Но тут в его поле зрения появились… два флуггера!
То были клонские десантно-штурмовые «Лархи»!
Растов не поверил бы, если б еще неделю назад кто-то сказал ему, что он будет до одури рад видеть флуггеры Великой Конкордии!
«Теперь главное – не упустить шанс».
Растов скакал по капсуле, как волейбольный мяч.
Он кричал.
Размахивал руками.
