она проведет всю свою жизнь. И потом с ним же будет лежать под одной могильной плитой до момента, пока их не разбудят ангельские трубы. Кто сказал, что любовь ничего не замечает и идеализирует объект? Напротив, настоящая любовь зорка. Она просвечивает, как рентген, замечает все недостатки – но все равно прощает и продолжает любить.
– ДА! – сказала она.
Сзади загудели. Вначале одна машина, потом другая, третья. Вскоре ревело уже все автомобильное стадо. Микроавтобус им. Бабани торчал прямо посреди проезжей части. Багров даже не потрудился включить аварийку.
– На какой из вопросов, заданных тебе в последние две недели, ты ответила «да»? – переспросил Матвей.
– Да на все сразу! Я согласна! Поцелуй меня! – сказала Ирка.
– Это произвол! – возмутился Багров. – Инициатива должна исходить от меня.
– Матвей!! Ты слышал, что я сказала?
Немного погодя в водительское стекло постучали. Рядом с микроавтобусом маячили три взбешенных мужика. Один из них даже прихватил с собой бейсбольную биту, почему-то забыв мячик. Матвей неохотно опустил стекло.
– Вы что, обнаглели? Двести машин заперли!
Багров, вздохнув, развел руками.
– Нам разрешил наш адвокат! – объяснил он.
– Какой адвокат?
– А вот этот! – Багров дернул подбородком, указывая на Зигю. Малыш привстал, разом загромоздив весь автобус. На его шкафоподобной груди жизнерадостно плясали пулеметные шрамы.
– Ку-ку! Тута я! – сообщил Зигя радостно.
– У этих дядь телепончики есть! – наябедничал Матвей. – С кучей игр!
– Телепонсики? Где? – взревел Зигя, проминая макушкой крышу микроавтобуса.
Когда Матвей опять повернулся к стеклу, дорога опустела. Только катилась по асфальту бейсбольная бита. Багров поцеловал Ирку.
– Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас! – торжественно сказала Ирка.
Позади них кто-то застенчиво кашлянул. Для Зиги, один выдох легких которого способен был разорвать автомобильную покрышку, это было слишком деликатное покашливание. Ирка и Матвей разом обернулись. Рядом с Зигей сидела Аидушка свет Плаховна.
– «Пока смерть не разлучит нас!» Что ж я, зверь, что ли? Опять жа, чего врать-то, и разнарядочки пока на вас нетути! – сказала она, с умилением промокнув глазки краем платка.
Багров прижал Ирку к себе.
– Не бойся! Пока я жив, никто тебя не обидит! – шепнул он.
Хотя слова эти были обращены не к Плаховне, она услышала.
– Ах как емко сказанул! Сразу на две вещи намекнул! – восхитилась старушка. – Первая: что он некромаг. «Пока я жив!» То есть сейчас он ишшо жив, а через пять минут не очень-то и жив! А вторая – что, пока он как бы жив, обижать тебя будет только он один! Делиться, понимаешь, ни с кем не желает!
– Что вам нужно? – спросила Ирка сухо.
Мамзелькина, придвинувшись, глянула на нее совсем близко:
– Ох-ох-ох, молодость! А ведь я давно знала, что вы с Багровым поженитесь!
– Это еще почему? – не удержалась Ирка.
– Да есть у меня примета одна верная! Если парень в течение часа рассказывает девушке, как устроены внутренности лягушки или как у него пригорела каша, и она его до сих пор слушает и ободряюще смеется, значит, она хочет замуж.
– Я про лягушек не рассказывал! – возмутился Багров.
– Полно врать-то. Глупостев ты всяких наболтал – ой-ой! Ушки прям в трубочку свертываются! – сказала Мамзелькина, очень смутив своим всезнанием Матвея.
– Давай-ка, милый, трогайся! – деловито распорядилась Аидушка. – У всех дела! У нас тоже!
Матвей поехал. За ним с облегчением двинулось и все гудящее автомобильное стадо. Проехав метров двести, Багров обнаружил лазейку и припарковался. Автобус мелко трясся и подпрыгивал на рессорах. Это на своем сундуке дрожал Зигя. Плаховну он боялся до затмения сознания. Старушка, явно получая от этого удовольствие, ворковала и щипала Зигю за толстую щечку.
– Оставьте ребенка в покое… Что вам надо? – едва скрывая гнев, спросила Ирка.
