одиночных камней, отмечавших выход из той балки, где виверн поджарил мула, тянулась цепочка темных точек.
Арей смотрел на эти точки и, шевеля губами, считал. К нему подошел Олаф, а за Олафом и остальные. Уставший мул щипал траву.
– Куда ты смотришь? – спросил варяг.
– Их девять, – сказал барон мрака. – Мы опережаем их примерно на пятнадцать часов. Телепортироваться они не могут, но движутся быстрее нас. С нами женщины, и еще мы ведем мула.
Магемма перестала мурлыкать песенку.
– Охотники за глазами? – спросила она.
Арей кивнул:
– Думаю, да.
– Прекрасно! Итак, нас шестеро против девяти стражей мрака, – сказала Магемма.
– Нет! – сказала Пелька. – Нас восемь! Еще я и Грустный!
– Грустный – это кто? – заинтересовался Олаф.
– Грустный – это он! – Пелька с гордостью показала на спину мула.
– Ну да! Мулу и правда не с чего веселиться. Все думает, когда же его съедят, – признал варяг.
– Я показываю не на мула, а на дракона! – обиделась Пелька.
– Что ж! Пусть восемь против девяти… Шансы просто зашкаливающие, – сказал Арей.
Глава пятнадцатая. Рюрик, сын Хаврона
Не надо бояться повторить чьи-то мысли, если они необходимы тебе как ступенька к твоим мыслям и твоим идеям. Это все сущие мелочи. Если долго стрелять по мишени – рано или поздно попадешь в чье-нибудь пулевое отверстие.
Мефодий протянул к звонку палец, но в последний момент отдернул его.
– Уф! Ну могу! – сказал он.
– Давай! – сказала Дафна. – Это твои родители! Не можешь же ты все время от них прятаться?
– Я не прячусь… Просто меня недавно убили и у меня по этому поводу комплексы!.. Ну ладно! Посмотри на меня в последний раз! Нимба не видно? Крылья не торчат?
Дафна придирчиво оглядела его.
– Сойдет, – сказала она. – Хотя погоди! У тебя пуговицы через одну застегнуты!.. Зозо решит, что я за тобой не слежу! Она же не знает, что ты просто хроническая свинка!
Мефодий послушно позволил привести себя в порядок.
– Точно не видно, что я златокрылый? – уточнил он.
Дафна, не отвечая, нажала на кнопку звонка. Мефодий стоял и слушал. По легким, быстрым шагам он узнал мать. Папа Игорь обычно передвигался семенящими перебежками, и тапки шаркали задниками по полу.
Зозо открыла. Охнула и, уколовшись о букет роз, который Мефодий держал перед собой, бросилась сыну на шею:
– Ах! Ах! Ах! Что же ты не позвонил! Я бы что-нибудь приготовила!..
– Да ничего! – отмахнулся Меф.
– Это тебе ничего! А вот Дашенька же могла подумать! – сказала Зозо, с укором посмотрев на Дафну.
Та развела руками, соглашаясь быть по всем виноватой. По свойственной стражам света сострадательности она хорошо понимала Зозо. Еще бы! Растишь мальчика, растишь, вкладываешь в него деньги, котлеты и чистые носки, а потом появляется особа, которая его у тебя забирает и к тому же забывает вовремя за него подумать! И это при том, что Дафну Зозо любила, считая ее самым приемлемым вариантом девушки, которая будет делать ее сына несчастным.
Обнимая Дафну, Зозо случайно обняла и морду высунувшегося из рюкзачка Депресняка. Не успел всегда желавший гладиться котик потереться о ее ладонь, как глаза у Зозо защипало и она, всхлипывая, унеслась на кухню оплакивать салатики.
– Поздоровайся! У нас в гостях Эдя! – издали крикнула она, промокая рукавом слезы.
Однако прежде чем Мефодий увиделся с дядей, к нему вышел папа Игорь.
– Как дела? – спросил он у сына.
– Нормально, – с осторожностью отозвался Мефодий.
– В каком смысле «нормально»?
– А в каком тебе хочется, чтобы у меня все было ненормально?
