— Ладно. По-моему, мне стоит передохнуть.
Он присоединился к компании игроков в карты. Не только из желания отдохнуть — игравшие были важными людьми в госпитале.
Сичел — главный повар, Ренато пятнадцать лет бродил по северо-западу континента в поисках пациентов для госпиталя, а теперь охраняет южный забор. Хамза — доктор, один из немногих с медицинским образованием, закончил университет Варситтарта в Джаспере. Заведение, насколько известно Кридмуру, довольно престижное.
Спускаясь вниз, он остановился у дверей палаты на втором этаже:
— Я кое-что придумал.
На кровати у окна лежал одноногий юноша. Правая сторона его лица была ослепительно красива, а левая оплыла, как мороженое. Единственным оставшимся глазом он буравил трубу на крыше — так, словно хотел, чтобы она лопнула от его взгляда.
Кридмур прислонился к окну:
— Эй, Малыш!
— Пошел ты...
Все в госпитале звали его Малыш, так было записано в книге учета, и никто не знал, было ли у него другое имя, — откликался он только на Малыша. Он вообще редко на что-либо откликался. Прибыл он с последней группой пациентов, через три дня после Кридмура. Малыш был чем-то жутко недоволен — видимо, полученными увечьями. Вставал с постели редко, а встав, принимался ковылять по коридорам, кричать, огрызаться и угрожать медсестрам. Всем казалось, что он вот-вот натворит нечто такое, отчего Дух уничтожит его раз и навсегда, и будет ему поделом.
— Эй, Малыш. В карты играешь?
— Как тебя звать, придурок? Какль, так ведь?
— Кокль. Но лучше зови меня Джон. Так играешь в карты или нет?
— А какой в этом толк?
— А какой вообще в жизни толк?
Малыш повернул голову и уставился на Кридмура.
Кридмур пожал плечами:
— Можно было бы распотрошить карманы местных придурков. Но если ты занят...
— Он мне нравится. Напоминает меня в его годы.
— Не бесполезный. Вовсе нет. Мы просто еще не знаем, когда он нам пригодится.
Играли они в пустой операционной в подвале восточного крыла. Вечером там было прохладно. На влажных стенах быстро появлялась плесень, которую приходилось отскабливать. Сичел принес из кухни виски. Они сидели на жестких деревянных стульях, расставленных вокруг операционного стола
— Из Клоана дурные вести, — сказал Сичел.
— Трагедия, — кивнул Кридмур. — По мне, виновата Линия. Немотивированная агрессия. Но не будем менять тему. Сичел, друг мой, что у тебя?
Сичел нахмурился, словно подмигнул пустой, скрытой шрамом глазницей. Он швырнул карты на стол. Одни Локомотивы — карты скверные.
— Будь проклят тот день, когда ты сюда явился, Кокль.
— Не кипятись. Это гостеприимный дом. Дух прощает всех, даже тех, кому везет в картах.
Кридмур напомнил себе, что сейчас ему лучше проигрывать. Когда соперники думали, что выигрывают, они становились разговорчивыми.
— Так и есть, — согласился Ренато, раздавая карты, — он все прощает.
Серьезный, как всегда, Ренато глотал слова — у него была раздроблена челюсть, и он прикрывал ее красным платком. Карты ему выпали хорошие, подумал Кридмур, в основном Стволы.
— Да, это верно, — сказал Сичел.
— Вздор, — сказал Малыш, сидевший в одиночестве на дальнем конце стола.
