Взглянув на Кипа, я увидела, что его спина, и без того вся в порезах и ссадинах, сгорела на солнце. Он заметил, что я смотрю на его израненные плечи.
– Да и тебе, похоже, неплохо досталось, – показал он на мои ушибы и ссадины. – Так что мы оба не в лучшей форме.
– Все равно тебе лучше держаться в тени.
– Сейчас цвет лица беспокоит меня меньше всего на свете. Погоня, тюрьма, пытки – да. А вот солнечный загар как-то не очень.
– Ты говоришь слишком весело. Даже и не скажешь, что у тебя такие мрачные мысли в голове. Ты не боишься?
Он улыбнулся.
– Вернуться туда? Нет. – Он все еще улыбался, но теперь смотрел вниз, на ущелье, в глубине которого бежала река. – Потому что я не вернусь. Даже если они найдут нас – я прыгну первым.
Хотя на узком выступе мы шли бок о бок, но теперь, с наступлением темноты, когда не видели лица друг друга, стало легче откровенничать. Я рассказала Кипу о годах заточения в Камерах Сохранения, о жизни в поселении и даже о моем детстве в деревне.
– Прости, я, наверное, слишком много болтаю.
Наши руки соприкасались, и я почувствовала, как он пожал плечами.
– Зато мне нечем поделиться.
И правда, не имея собственного прошлого, он с жадностью ловил подробности моей жизни, подбадривал меня и засыпал вопросами, особенно о Заке.
– Должно быть, для тебя это самое странное, – предположила я. – То есть, конечно, не знать ничего о себе вообще очень странно, но не помнить своего близнеца, по-моему, самое странное.
– Понимаю. Остальное – да, важно. Но у меня такое ощущение, что где-то в глубине души все-таки знаю, кто я, и на это особо не влияет то, что не помню, где жил и чем занимался. Но вот то, что мне неизвестно, кто мой близнец, словно пропастью отделяет меня от самого себя и вселяет чувство, что этот разрыв не преодолеть, по крайней мере, не преодолеть полностью.
– Я даже не могу себе этого представить. Будто ты полчеловека. Будто потерял, скажем, руку.
Повисла неловкая пауза.
– Прости. Я не это хотела сказать.
Он засмеялся.
– Я знаю, что ты хотела сказать. Но тебе не стоит меня жалеть. Твой-то близнец уж точно не подарок.
– Знаю. Но не могу представить по-другому. И не будь Зак тем, кто он есть, я бы тоже не была такой, как сейчас. Я не могу желать, чтобы всё сложилось иначе, так же как ты вряд ли мечтаешь о второй руке. И не представляю, как бы я могла не иметь Зака.
– Согласен. Так же, как и с моим близнецом – хоть мой мозг и забыл, тело-то забыть не может. Если ее завтра задавит телега, будет неважно, знаю ли я, кто она или где. Мое тело вспомнит ее чертовски быстро.
Мы сидели некоторое время молча.
– Ты думаешь, она такая же, как и твой близнец? – спросил он. – Думаешь, это она поместила меня в резервуар?
Забыв, что темно, я покачала головой.
– Не знаю. Могло быть и так. Допустим, она занимает высокий пост и решила тебя запрятать подальше. Но с другой стороны, они ведь наверняка сперва проверяли эти резервуары. Так что, может, тебе просто крупно не повезло, и ты оказался случайным подопытным.
– Ну да, ты же не была в резервуаре. Может, это значит, что мой близнец не какая-нибудь там важная шишка.
– Ты бы это предпочел?
– Не знаю. Но это бы означало, что мой близнец не пожелал для меня такой участи. Может, как ты сказала, это простое невезение.
– Понимаю тебя. Но думаю, что меня не поместили в резервуар совсем по другой причине. Они хотели использовать меня – узнать о моих видениях.
– Думаешь, не будь ты провидцем, Зак поместил бы тебя в резервуар?
– Он так и собирался сделать, – вздохнула я, и по телу пробежала дрожь от одних воспоминаний о жутких снах, терзавших меня все последние дни в камере. – В ближайшем будущем.
Я немного подумала.
