тянуло за собой бронированное чудовище. – Кудесник уже распорядился увести жука в зверинец. Сегодня тварь и так хорошо поработала: десяток не самых слабых бойцов превратились в отбивные с кровью».
Исполинский мутант фыркнул, разбрызгав сопли, поскреб песок одной из лап. А потом бросился на Лана… но не одолел и трех метров: цепи натянулись, ранее свободно вращавшиеся барабаны оказались застопоренными. Более того, четверо дюжих, голых по пояс работников Арены взялись крутить, обливаясь потом и корчась от натуги, ручки лебедок. Жук-медведь понял, что его оттягивают от стоящей перед ним жертвы – такой близкой, такой слабой на вид – и принялся бесноваться.
Вновь прозвучал громогласный рев. Чудовище встало на дыбы, подняв вверх на этот раз две пары лап. Мощные челюсти, словно капкан, защелкнулись на туловище крылатого человека, который столь же упрямо, сколь и бестолково продолжал попытки пробить венчавший Арену купол. Раздался душераздирающий визг, по песку застучали крупные капли кровавого дождя. Жук-медведь принялся трепать жертву, словно крысопес – тряпку. Через несколько секунд летающий человекоподобный мутант превратился в груду переломанных костей и исковерканной плоти.
А цепи тем временем медленно, но неуклонно наматывались на барабаны. Лебедки жалобно скрипели от перегрузки. Гигант швырнул то, что осталось от летуна, Лану под ноги, очевидно – для пущего устрашения, а затем снова попер вперед, зарываясь лапами в песок.
«Мне что, так и стоять?» – мысленно спросил Лан.
«Сделай вид, что ты готов…»
Ответ оборвался. Одна из лебедок не выдержала, барабан вырвало из конструкции, и он, разметав служителей Арены, отлетел к задним лапам жука-медведя. Гиганта теперь удерживала лишь одна цепь. Трибуны разразились диким ором: зрители поняли, что безопасность их жизней тоже повисла на волоске. Если гигантский мутант освободится, то ему не составит труда форсировать ограждение, выбраться на зрительские места и вволю почувствовать себя лисом в курятнике или козлом в огороде.
«Вот черт, – услышал Лан шепот чужих мыслей. – Этого я не ожидал».
Лан фыркнул, утер запястьем взопревший лоб, и до боли в пальцах сжал рукояти меча и топора. Похоже, без битвы все равно не обойдется. И глупо было бы надеяться продержаться в ней хотя бы полминуты, если только не придет на помощь этот неизвестный доброжелатель…
«Я ищу-ищу способ! Еще немного!» – тут же ответил ему призрачный голос.
Жук-медведь развернулся к Лану боком, поймал вторую цепь челюстями и потянул. Клацнуло, лопаясь, слабое звено; обрывок цепи мелькнул в воздухе, тускло блеснув в свете факелов. На трибунах воцарилась паника, зазвучали хаотичные выстрелы, но пули лишь еще сильнее раззадорили бронированного гиганта. Жук посмотрел на зрителей поверх ограждения, – его крошечные черные глаза были холодны, как два кусочка антрацита, – а затем снова перевел взгляд на Лана. Чудовище приняло решение действовать поступательно: сначала зачистить Арену, а потом уже выбираться на трибуны.
Лан взмахнул топором, надеясь, что блеск острого железа перед мордой заставит жука-гиганта немного умерить свою прыть.
«Слушай внимательно! – ворвалась в его сознание чужая мысль. – У твари есть кнопка самоуничтожения…»
«Чего-чего?» – не понял Лан.
«Бутылка с маковым молочком в плече средней лапы слева! Ее вшил ветеринар Арены, чтобы с жуком можно было совладать, если он вдруг станет неуправляем! – мысль неизвестного помощника струилась бодро, как вода по сточному желобу в сильный ливень. – Ищи шрам на левой средней лапе! И бей по нему, чтоб разбить бутылку!»
Жук-медведь атаковал. Лан швырнул топор в раскрывшуюся над ним пасть и кувырком ушел вбок. Передняя лапа несколько раз ударила по полу, но припечатать к плитам оказавшегося неожиданно ловким человечка не удалось. Лишь когти прошлись по кольчуге вскользь, словно мечи нео на излете.
Гигант развернулся рывком, над Ареной просвистели цепи, причем одна до сих пор была прикреплена к барабану. Лан прыгнул, пропуская оборванную цепь под собой, вторая цепь – с барабаном – хлестнула по мамаше Лу, которая была слишком неловкой и к тому же – раненной, чтобы суметь уклониться.
Меч был слишком длинным и острым, чтобы кувыркаться с ним по Арене, не рискуя перерезать самому себе глотку. Поэтому Лан сменил клинок на тяжелый клевец. Жук-медведь старался не упускать дружинника из виду; между передними зубами гиганта торчала рукоять застрявшего в нёбе топора. Похожие на колонны лапы превращали тела мертвых гладиаторов в месиво.
«Уведи его в другую сторону!» – вновь подал голос помощник, на этот раз его мысль была прерывистой, вибрирующей, и Лан понял, что неизвестный боится. Точнее, не просто боится, а в ужасе.
Лан поспешил выполнить эту просьбу, потому что ему самому было жутко, и он не хотел лишиться последнего, пусть и
