вы, барышни, поправляйте, если сочтете нужным. Я ведь, хоть и люблю совершенного, хорошо знаю, через какие толстые очки он смотрит на мир.
Целый час брат Свечка пересказывал ей свою историю. Дважды вмешивалась Кедла, а Эскамерола не проронила ни слова – баюкала маленького Раульта, пока тот не заснул.
– Не знаю, когда вернется Реймон, – пожаловалась Сочия. – Может, когда покончит со всеми захватчиками. Скорее всего, подоспеет как раз к рождению первенца. Пока доверил здешние дела мне. Так что, совершенный, говорите начистоту. Зачем Изабет вас послала? Чего ей надо?
Брат Свечка достал бумаги и сказал то, что ему поручили сказать. Сочия не ответила. Монах уже чуть не падал от усталости и попросил отпустить его.
– Благодарю вас, совершенный, – кивнула графиня. – Вас разместят в обычной вашей келье. Ступайте.
И она принялась болтать с Кедлой о житейских делах вроде грудного вскармливания и родов.
Через три недели после брата Свечки в Антье приехал граф Реймон. Был он не слишком весел. Силы главнокомандующего в боевом порядке покинули Коннек, с ними сбежали и члены Конгрегации. Не осталось больше врагов, некого было пытать и вешать, разве что нарушающих общественный порядок смутьянов.
Реймон Гарит не очень понимал, что ему делать теперь, когда нет врагов.
37
Люсидия, Большая война
Кампанию Индалы по объединению каифатов Аль-Минфета и Каср-аль-Зеда прозвали Большой войной. Аль-Суль Халаладин вряд ли мог пожелать себе лучшего военачальника, который прикрывал бы пути сообщения: Нассим Ализарин сделал так, что мимо Тель-Муссы не мог пройти ни на восток, ни на запад ни один караван, ни один отряд разведчиков, пожелавших шпионить за Шамрамди. На засевших в Гериге арнгендцев наседали каждый день, хотя ша-луг и приходилось опасаться их юного предводителя. Анселин Менандский показал себя яростным, хитроумным и упорным воином и отвечал ударом на удар.
Постепенно Нассим Ализарин проникся к мальчишке уважением.
Арнгендцы и дринджерийцы с люсидийцами постоянно и поочередно выставляли патрули, каждый надеялся вынудить противника совершить ошибку. Гора одержал чуть больше побед: юность Анселина нет-нет да и давала о себе знать, и временами он уступал нетерпению.
В то лето с юга шли не слишком утешительные вести: Гордимер нажил на собственную голову неприятности из-за своего образа жизни и дурного нрава (который становился все дурнее) и растерял дружбу многих приближенных, но не утратил своего военного гения, делавшего его смертельно опасным противником.
Тайная сила Гордимера заключалась в том, что он никогда не проигрывал сражения, если стоял во главе войска или отряда. Еще мальчишкой в школе неутомимых отроков Лев ни разу не уступал в поединке товарищу ша-луг; став молодым офицером, успешно выполнял все задания и всегда возвращался домой со своим отрядом.
Он участвовал в двух проигранных битвах, но лишь мелкой пешкой – не командовал тогда солдатами, не был вхож к тем, кто принимал стратегические решения, зато хорошо все рассмотрел и понял, почему случилось поражение.
В те далекие годы Нассим Ализарин сражался подле Гордимера. Он и сам был хитроумным капитаном и пошел в гору вместе со Львом.
Вести с юга его совсем не удивили.
Поначалу войска Аль-Минфета, в рядах которых сражались лишь немногие ша-луг, дрогнули перед силами Люсидии, но потом сам Гордимер покинул Аль-Кварн и встретил захватчиков возле Нестора – там, где пустыня сменялась пышной зеленью в устье Ширна. В тех краях численное превосходство и быстрота люсидийцев не давали им особого преимущества. Ша-луг удерживали неприятеля на болотистой земле, а при этом артиллеристы непрестанно обстреливали его с помощью боевых машин, установленных на бортах стоявших в каналах дринджерийских галер.
Прощенный в очередной раз волшебник эр-Рашаль аль-Дулкварнен в немалой степени способствовал победе дринджерийцев.
Битва возле Нестора прошла не так, как обычно. Когда стихла основная схватка, в течение еще нескольких дней происходили краткие и кровопролитные столкновения. Индала пытался выманить Гордимера, а Гордимер терзал фланги Индалы, удерживая их в зоне обстрела галер. Средств, чтобы покончить с судами, у люсидийцев не было.
Каждая сторона понесла потери настолько значительные, что их можно было бы счесть неприемлемыми, ведь речь шла о битве, которая ничего толком не решила. Наконец Индала отдал приказ отступать в пустыню. Скрывшись с глаз дринджерийцев, он
