как началось землетрясение. И стоял мул всего лишь в метре от края скалы… глубокий блок, уж не там ли, откуда сорвалась глыба?
Я перегнулся вниз, будто надеялся разглядеть обломки машины на дне ущелья – глупая попытка.
– Господь, Сочинитель, Энигма или кто ты там ни на есть, – подняв лицо к темному небу, беспомощно произнес я. – Это уже просто нечестно.
Когда мы воображали себе захватывающие приключения на другой планете, мы не рассчитывали, что они будут настолько отчаянными!
Хромая и пользуясь ружьем как костылем, я добрался до Алекслава. Пена и медагенты давно остановили кровотечение. Снова проверил его пульс – слабый, но быстрый. Геолог зашевелился. Застонав, открыл глаза.
– Айзек? – пробормотал он.
– Вы меня слышите? – я наклонился, вглядываясь в его лицо. Алекслав закашлялся. Приподнялся, пытаясь сесть – я мягко, но настойчиво уложил его обратно.
– Связаться с «Семенем», – выдохнул он. – Сообщить им…
– Сообщу. Обязательно, – уверил я его, гадая, сможет ли ЭПИ ввести успокоительное.
– Сообщите им… Это важно… Кементари нестабильна.
– Что?! – я схватил Алекслава за плечи и чуть было не затряс. – О чем вы?
– Планета нестабильна, – вновь повторил Алекслав. – Полное уничтожение… – он прервался. ЭПИ пискнул, вводя в кровь какие- то медикаменты. Глаза геолога закрылись и он откинулся на рюкзак.
– Проклятье, – обессиленно выдохнул я, садясь рядом. – Проклятье. Этого нам только не хватало!
Так, Димер, стоп. Давай подумаем об уничтожении планеты, всеобщей гибели и прочих важных вещах позднее. А пока будем решать проблемы в порядке их поступления!
Сказать легче, чем сделать. Я нахожусь с то ли вывихнутой, то ли сломанной ногой на голой скале над пропастью с тяжелораненым на руках. Все, что у меня есть – несколько клиньев и молоток, наполовину разряженная аптечка, нож, ружье и айдим.
Солнце неторопливо, но уверенно опускалось за горизонт. На уступе и так было прохладно, а с приходом ночи мы рискуем замерзнуть насмерть. Энергии курток хватит на подогрев в лучшем случае на пару часов.
Обогреваемая палатка, кольцевик и ближайшая рация находятся в двух километрах от меня по прямой. И сорока метрах вверх. С тем же успехом они могли бы находиться на Илуватаре. Его диск как раз висел посередине западной половины неба, заливая пропасть и склон призрачным голубым светом. Казалось, от него вокруг становилось еще холоднее. Рядом с газовым гигантом плыли сквозь космос крохотные искорки – покрытый океаном расплавленной лавы, опоясавший Илуватар плазменным кольцом Ауле и безжизненный Тулкас, испещренный метеоритными кратерами.
Что делать?
Я уставился на свой айдим. Потом перевел взгляд обратно в небо, на котором уже вспыхивали первые звезды.
Я не могу связаться с прочими разведчиками, но что насчет «Семени»?
Ретрансляционные спутники звездолета имеют достаточно чувствительные антенны, чтобы засечь даже сигнал айдима с поверхности планеты. Собственно, для этого они в том числе и предназначены.
Проблема в том, что на моей широте и «Семя», и выведенные им на яванностационар спутники не восходят над Центральным хребтом. Для связи наша группа пользовалась яванносинхронными ретрансляторами с довольно заметным наклонением орбиты. К несчастью для меня, «Семя» не несло настолько большой запас спутников, чтобы обеспечить нашу группу регулярным доступом к сети. Для срочных сообщений мы пользовались станциями Разведчика-2, но в полноценном инфопотоке то и дело возникали разрывы протяженностью в несколько часов.
Я торопливо залез в перечень запущенных спутников с характеристиками орбит. Увы – ничего хорошего в нем для меня не значилось. Один спутник только что ушел из зоны досягаемости – приди в голову эта идея мне раньше, и я бы мог передать сигнал бедствия через него. Второй должен был пройти надо мной только через семь с половиной часов. К этому времени мы замерзнем насмерть – осенью температура в горах опускалась до десяти градусов ниже нуля.
Даже огорчаться не было сил. Я бездумно смотрел на залитые тьмой горы и долины, слушая свист ветра в ущельях и ощущая, как он норовит выдуть из тела тепло. До последнего старался не включать обогрев, чтобы поберечь энергию. Потом ощутил, что руки начинают коченеть, и все же поднял температуру комбинезона на несколько градусов. Микротермостаты в ткани одежды Алекслава уже давно работали на половинную мощность. Геолог пару раз бормотал что-то неразборчиво, но в сознание не
