улегся рядом с геологом, накинув единственную греющую куртку на нас обоих. Руки Алекслава были еле теплыми, а аптечка показывала редкий пульс и слабое дыхание. Я подумал, что лучше бы спасателям поторопиться.
Впрочем, если находящийся в полубессознательном состоянии Алекслав не ошибся, всем нам не на что надеяться. Запас топлива «Семени» исчерпан, и путь на Землю для нас закрыт. Криомодули не смогут вечно поддерживать жизнь в колонистах. Если Кементари и правда ждет катастрофа, самым гуманным, что может предпринять Хейм, окажется направить корабль прямиком в атмосферу Илуватара.
Спокойно. Я же сказал, об этом мы подумаем потом. Когда выберемся из той полной задницы, в которой находимся на текущий момент.
Зуммер вырвал меня из полузабытья, в которое я начал впадать. Ошеломленно я затряс головой, глядя на входящую нить. То есть без очков, конечно, нить я не видел, но айдим подавал сигнал входящего аудиовызова.
Мне понадобились целых десять секунд, чтобы ответить.
– Разведка-Один вызывает Первого-Восемь! Димер, ответьте Синишу!
– Димер на связи, – пробормотал я непослушными губами.
– Слава космосу! Алекслав?
– Ранен, но жив!
– Понял! Димер, мы идем к вам. Двадцать минут до прибытия! Держитесь! – проговорил Брянцев. На заднем плане я услышал проклятья Тасерга и улыбнулся.
– Понял вас. Будьте осторожны, скалы в зоне посадки нестабильны!
– Роджер! – дальнейшие слова Брянцева заглушил гул двигателей. Я облегченно выдохнул, откидываясь спиной на рюкзак. Неужели у меня получилось?
Брянцев даже преувеличил с оценкой времени подлета. Звук двигателей я услышал через тринадцать минут – не стрекот кольцевика, а доносящийся издалека рев ракетных двигателей. Грифиены, вновь слетевшиеся на уступ, потому что у меня не было сил даже поднять руку, тревожно переглянулись, заворчали и унеслись в ночное небо, которое через несколько минут озарилось голубым огнем. Из-за обрыва вынырнул черный треугольник в сиянии посадочных дюз. Заложил вираж, ударив звуковой волной по скалам. Мрак, сгустившийся после заката газового гиганта, рассек ослепительно яркий луч прожектора, мазнув по моему уступу. Катер скрылся за обрывом, но звук двигателей не стих, наоборот, усилился, превратившись в ревущий грохот. Затем в него вплелось жужжание пропеллеров, и над краем скалы показался шарящий собственным прожектором по уступу флайсьют. На его манипуляторах висела человеческая фигурка.
Флайсьют завис прямо напротив меня. Варан пружинисто спрыгнул на скалы и бросился к нам.
– Димер, живы? – и, не дожидаясь ответа, опустился на колени рядом с Алекславом. Посветил в зрачки, проверил пульс, прижал новую аптечку к его груди. Защелкали автоинъекторы. Спустя несколько секунд Алекслав глухо застонал. Врач обернулся ко мне.
– Местами скорее да, чем нет, – пробормотал я. Варан набросил мне на плечи новую куртку, всадил в вену иглу инъектора.
– Тасерг, помоги! – он бережно поднял геолога на руки и передал в протянутые клешни флайсьюта. Управляющий аппаратом механик – я видел его рыжую шевелюру через кокпит-шлем – предельно аккуратно повел машину вверх. Варан вернулся ко мне, принялся растирать руки.
– Я еще могу двигаться, – я оперся на плечо Варана. Не слушая моих протестов, медик прижал к моей руке второй инъектор. Налепил несколько датчиков аптечки на грудь и шею.
– Чувствуешь конечности? – озабоченно спросил он. Зашумели винты – Тасерг возвращался.
– Чувствую. И довольно болезненно.
– Хорошо, – Варан подвел меня к зависшему над уступом флайсьюту. Машина качнулась, подо мной мелькнула пропасть, и вот мы уже висели над плоскогорьем, ярко освещенным огнями катера. Корабль опустился далеко от обрыва, пешком идти бы пришлось минуты три, двигатели гудели в режиме минимальной тяги. Тасерг аккуратно опустил меня на расстеленное неподалеку от катера одеяло и умчался за Вараном.
Наслаждаясь каждой секундой тепла, я захромал к распахнутому люку. Меня окатило волной жара от дюз, я миновал открытый шлюз, узкий внутренний коридор и очутился в медблоке. Брянцев колдовал над панелью включенной медкапсулы. Бросил через плечо короткий взгляд.
– Димер, – проговорил масколон, не отрываясь от панели. – Как вы?
– Очевидно, жив, – я медленно, стараясь не тревожить ногу, опустился на жесткую пластиковую скамью. – Алекслав?
– Кровопотеря, черепно-мозговая – я не врач, – Брянцев развел руками. – Состояние кажется стабильным…
