«накрывало». Прямо как сейчас.
Хотелось лечь по соседству с безымянной крысой, отдавшей свою жизнь незнамо за что, и поспать часов двадцать. Она точно не будет против.
Дом, стоявший на отшибе, на выступающей в озеро косе, большой, пятиэтажный, с остроконечной крышей, маленькими окошками и водосточными трубами, которые словно жевал гигантский кот, чем-то напоминал логово ведьмы. Сухой плющ на западной стене тянулся к небу одним сплошным ковром.
Здесь было множество подсобных помещений, даже своя стоянка и хранилище лодок, псарня (меня тут же облаяли), охрана (посмотрели, но не остановили) и тьма-тьмущая деталей, о которых я, казалось, забыл за эти годы.
Вывеска предупреждала, что «Кувшинка» открыта с вечера до рассвета. Дверь, как водится в такое раннее время, была заперта. Пришлось стучать. Человек, открывший ее, оказался мне не знаком и больше напоминал сбежавшего из дурдома господина, чем привратника и вышибалу. Не могу понять: камзол прошлого века выглядел дико или, наоборот, модно и оригинально? Но напудренный парик, который почел бы за честь носить дедушка нашей славной королевы, явно был неуместен.
– Я могу помочь? – Акцент его звучал как у уроженца Республики.
– Э-э-э… – Признаться, я на секунду растерялся, увидев столь странного работника Мосса, но он счел, что я пытаюсь узнать его имя, и представился:
– Жак. Мы откроемся вечером… – Он тоже поколебался, но все же добавил: – Мистер.
Крайне любезно с его стороны, учитывая мой внешний вид.
– Я бы хотел видеть Мосса. Или Сибиллу.
Он еще раз оглядел меня, на этот раз чуть внимательнее, но, как видно, не нашел на моей потрепанной и порядком испачканной чужой кровью одежде ничего похожего на пропуск. Однако дверь захлопывать не стал.
– И как вас представить? – все же решил спросить он.
– Скажи, что мистер Шелби вернулся.
Жак жестом велел двум вышибалам, крутящимся во дворе, приглядеть за гостем и закрыл створку у меня перед носом. Надо думать, прибудь я в смокинге и на спортивном мобиле, он бы растекался передо мной елеем и уже бежал за шампанским. Вернулся привратник довольно быстро и сильно удивленный, даже его длинный нос заострился еще больше.
– Проходите, мистер Шелби. Я провожу вас.
– Не утруждай себя. Я прекрасно знаю дорогу.
Фонари и свечи не горели, зал освещался лишь проникающим сюда через четыре сборных окна утренним светом. Тусклым и умирающим. Столы закрыты чехлами, стулья сдвинуты к дальней стене. Сцена пустовала, атласные диваны с украшенными кисточками подушками выглядели точно необитаемые острова.
За барной стойкой, оббитой медью, стояла женщина лет шестидесяти, и, как всегда, помада на ее губах казалась очень яркой даже для того, кто продолжал видеть мир в черно-белых тонах.
Худая и поджарая, с волосами, собранными в пучок, в простом платье со светлым кружевным воротником, Сибилла походила на строгую смотрительницу пансиона, а не на управляющую заведением, где процветали игры, ставки и плотские утехи.
– Ну надо же, какое явление, – сказала она. – Я думала, черти уже давно пляшут на твоих костях.
– Пока нет, но несколько раз они предпринимали такую попытку. Здравствуй, Сибилла. Как поживает Честер?
– Уже никак. Последняя эпидемия кровавой капели забрала его.
– Мне жаль.
Мое сочувствие ей было нужно, как приговоренному к казни топор и плаха.
– Пришли мне открытку.
Она все еще была зла на меня за то, что я уехал из Риерты и не попрощался с ней. Моей же целью было, чтобы Старуха не стала портить им жизнь, чего, собственно говоря, я и добился. Останься я в городе, Сибилла первая бы бросилась меня укрывать и пошла наперекор воли той, кто незримо правит в бедных районах.
– Вид у тебя жалкий, Итан. Ты добирался до нас вплавь от самого Хервингемма?
Я рассмеялся, хотя ее лицо, немного похожее на сморщенное яблоко, оставалось суровым.
– Лучшая шутка за последние дни, Сибилла.
– Представляю, насколько чудовищными были остальные, раз эта вызывает у тебя веселье.
Она достала из-под стойки два стакана, взяла стоявшую за спиной бутылку виски. Плеснула опытной рукой на два пальца темного, точно крепкий чай, напитка.
