– Открывай? Вот так просто бери и отворачивай? – не поверила Молли.
– Вот глупая! Нет, конечно! Там изнутри заперто, стража у двери! Всё, подруга, твоя очередь настаёт! Выбивай, как только ты и умеешь!
Молли сглотнула и вытерла пот со лба.
Как же мало она ещё умеет… А в сказках колдуны и ведьмы могли безо всякого вышибания заставить людей исполнять их приказы… одним усилием мысли… Дверь-то вышибить – невелико искусство, а вот сделать так, чтобы стража её тебе сама открыла…
Но делать нечего. Ты сюда шла именно за этим, Моллинэр Эвергрин Блэкуотер. Ну, локоть-ладонь-пальцы!..
Там, за дверями, мама, папа, Фанни, братик. Надо пройти, и она пройдёт!..
Тепло, тепло в ладони! Собирается, словно вода из горячих ключей.
– У тебя всё получится, – горячо прошептала Ярина. – Вышиби дверь, а там и я подмогну!
Воздух над рукою Молли сгустился облачком, сперва серым, а миг спустя по нему побежали огненные змейки.
– Горит! – с восторгом пискнула Ярина. Господи, она ж совсем ещё ребёнок…
Но очень, очень жестокий. И сама не видит своей жестокости. Словно… словно юные кракены у госпожи Старшей.
– Так, отойди подальше!.. А то зашибёт!..
А тем временем пламя росло, набирало силы, расправляло крылья. Видимая одной лишь Молли Жар-птица опустилась ей на плечо, огнистые перья щекочут ухо и щёку. Глянул внимательно и ободряюще чёрный глаз-бусинка.
Davai, sestra!
Молли дождалась, когда руку начало жечь почти нестерпимо, и, как учила госпожа Старшая, мягко разжала пальцы, выпуская силу на волю. Аккуратно, нежно, словно и впрямь – крошечную птичку-колибри.
Словно боялась помять хрупкие крылышки.
И – её саму швырнуло назад, словно отдачей тяжёлого крепостного ружья, какое не удержишь в руках и из какого можно стрелять только с треноги.
Сгусток пламени сорвался с её ладони, грянул прямо в середину двери, и та с грохотом вылетела.
Согнуты и вырваны из гнёзд засовы, и сама броневая заслонка грянулась в противоположную стену. Клубы дыма и пыли – и прежде даже самой Молли в проём с диким визгом ринулась Ярина. Молли – следом.
Опрокинут выбитой дверью, замер в странной позе впечатанный в стену департаментский. На нём стальная кираса и шлем наподобие рыцарского – не помогли.
Искорёжен всё той же дверью переговорный рожок, яростно шипит перебитая труба паропочты. Всё, эту дверь никому больше не запереть.
Крики в дальнем конце; а Ярины уже и нет, вместо неё – хорёк, но… какой-то странный, куда длиннее обычного, когти клацают металлом!..
Молли бросилась бегом по коридору.
Сейчас начнут стрелять, билось в голове. Упредить! Ударить первой!..
Огонь послушно всклубился в руке, питаемый и страхом, и яростью. Ненавистью к тем, кто схватил её родных, кто превратил в слуг Департамента чуть ли не весь Норд-Йорк.
Пламенный клубок устремился вперёд, туда, где слышались крики. За спиной Молли злобно шипел пар, хлещущий из перебитых труб, – только успевай уворачиваться; а ведь ещё наверняка идёт наружу и светильный газ!..
Но в дальнем конце коридора забушевал огонь, и крики враз смолкли.
Хорёк подпрыгнул, в воздухе совершенно по-человечески махнул Молли лапой, мол, за мной!..
По сторонам мелькали двери, и Молли подумала было, что стоило бы выбить их все, освободить всех пленников, но на это сейчас не хватит ни времени, ни сил.
Магия клокотала в груди. Мерцание её ещё продолжалось, но восстанавливалась она явно быстрее, чем прежде.
Мелькают бронированные двери, впереди огромными прыжками стелется по полу не то хорьком, не то диким котом Ярина, ещё дальше в полумраке что-то горит… Что может гореть в коридоре с цементными стенами – газ? Светильный газ из перебитой трубы?..
Мысли несутся вскачь, и сама Молли мчится следом за Яриной. Та замирает возле двери, что явно ведёт не в камеру и не в «стакан» – возле неё покинутый пост дежурного, опрокинутый стул, о чём-то отчаянно взывающая переговорная труба, пыхтящая паропочта, где застряло уже три цилиндрика с посланиями.
