Что-то надвигалось оттуда, откуда они только что пришли. Надвигалось и гнало их вперёд, куда ни Билли, ни его сестра идти никак не желали.
Молли невольно сощурилась. Особому Департаменту мало случившегося подле её дома? Они хотят продолжения? Они его получат.
Локоть-ладонь-пальцы.
Силы у Молли сейчас – камин разжечь, наверно, и то не хватило бы. Восхитительное чувство собственного почти всемогущества, что было прежде, до Мстиславля, когда магия точно вторая кровь текла внутри, ушло, да так пока и не вернулось. Теперь способности мерцали, подобно вечерним зарницам, и Молли, потратив уйму сил на ломившихся в дом департаментских, вынуждена была экономить каждую их каплю.
Она решительно втолкнула Билли в ближайшую нишу, сама нырнула следом.
– Сиди тихо!
Шипение, механический лязг, тяжёлое шлёпанье – что-то приближалось по тоннелю, словно норовя гнать Молли вперёд.
Но именно это она и не собиралась делать.
Ближе. Пусть подойдут ближе. Один удар, один-единственный, больше не выжать.
Ну! Свет, сейчас!
Она не ошиблась. Серые цементные стены внезапно проступили из тьмы – три сильных прожектора, приближаясь, бросали вперёд узкие, точно шпаги, пучки света.
Ну, и чего ты дёргаешься, Молли Блэкуотер? Обычная дрезинка, приспособленная для езды по узким стокам и коллекторам, на ней – трое-четверо департаментских…
Она не могла всё это разглядеть, но ощущала сейчас прекрасно.
– Зажмурься, Билли!
Локоть-ладонь-пальцы! Тепло, теплее, горячее, огонь готов сорваться в свободный полёт!..
Нахлынула привычная уже лёгкость, упоение, восторг. Молли творила огонь с особым тщанием, терпя жгущееся всё нестерпимее пламя, сворачивая его в узкое, острое, разящее остриё, зная, что второй попытки у неё не будет.
Способ госпожи Средней, с допотопной формулой «локоть-ладонь», над которым посмеивалась госпожа Старшая, помогал Молли справляться с магией лучше всего.
Лети!
Ладонь уже дымилась, Молли прежняя наверняка получила бы ожог от пальцев до запястья, но Молли нынешняя выдержала ровно столько, сколько нужно, и режуще-белый свет приближающихся прожекторов смешался с весёлым, ярко-рыжим отблеском магии.
С рук Молли словно и впрямь сорвалось огненное копьё.
Росчерк беспощадного пламени, разящего, прожигающего. На краткий миг, пока полыхающая черта соединяла её руки с чёрным железом механизма, она словно увидела его изнутри: крошечной частичкой рождённого сгорающим углём жара скользнула по узким трубкам котла, ринулась вместе с потоком пара в перегреватель, сквозь толстую сталь ощутила присутствие живых, густо облепивших бока парового ползуна, – но тут, не выдержав напора, броня поддалась, и пленник машины, пар, обрёл наконец свободу.
Грохот ударил такой, что Молли на миг оглохла. Тоннели осветила яростная вспышка, со свистом разлетелись в стороны какие-то обломки, да в панике порскнули кто куда здоровенные чёрные крысы.
И вновь – сосущая болезненная пустота в груди.
По стенам узкого тоннеля плясали огненные сполохи. Там, куда пришёлся главный удар, что-то лениво догорало, негромко потрескивая. Больше – ни звука. Человеческих голосов не слыхать, а это значит…
Это значит, что там, скорее всего, не осталось ничего живого.
– Оставайся здесь, – прошипела она братцу.
И медленно, очень медленно и осторожно высунулась из ниши.
В двух дюжинах шагов чадила искорёженная груда покрытых гарью и копотью обломков. Колёса впечатало в стены тоннеля, где они и застыли уродливыми изломанными блинами.
Молли старалась не смотреть на бесформенные кучи непонятно чего, отброшенные в стороны и едва различимые в свете угасающего пламени.
Она не хотела думать, что это такое.
