стальные плиты, соединяющиеся шестерни, редукторы, валы и передачи, словно скелет одевался плотью.
И не поймёшь, то ли это собирал себя сам один громадный механизм, со свистом всасывая силу и жар из множества паропроводов, или масса отдельных.
Вот пронеслась над плечами петля стального троса… вот опустился сверху экскаваторный ковш, клацнул железными зубами, словно волчьей пастью…
Клацнул – и его немедля утянуло обратно наверх, где заскрипели блоки и лебедки, наматывая трос на барабан. И пахло вокруг уже не пылью и ржой, а паром и железом.
По жилам Молли вновь словно потёк жидкий огонь. Она чуяла разлитую здесь магию, пусть и странную, искажённую, извращённую, словно…
Словно вода, смешанная с навозом. Или хлеб, густо покрытый плесенью.
Магия ведь никуда не девалась, она была всюду… Магия убивала не умеющих с ней обращаться. Магия проникала в них, становилась их частью и сжигала. Магия не приходила в Норд-Йорк и не уходила из него, она всегда была здесь, всегда, с самого Катаклизма.
Молли рванула братца за плечо, в последний миг выдернув из-под рухнувшей сверху сети, свитой из стальных тросов, – такими же сетями пытались поймать Всеслава и Таньшу департаментские.
Повсюду вокруг оглушительно свистело, шипело, рокотало и скрежетало.
Механические «руки», крюки, захваты, подвешенные на канатах капканы, ловчие сети и прочая снасть – со всех сторон. Всё быстрее и быстрее крутятся маховики, всё стремительнее размах, словно пробудившийся от сна исполин стряхнул наконец дремотную истому.
– Мо-олли-и-и! – вопил Билли, прыгая, словно горный козёл, с кожуха на кожух и с площадки на площадку; железо оживало прямо у него под ногами.
«Это дрезина… – метались в голове суматошные мысли. – Это она… разбудила… дрезина… заколдованная…»
Или не дрезина? Или это была её собственная магия, сорвавшая всю эту лавину?
Молли подхватила было железный штырь, отмахнулась им от налетающей решётчатой «руки», да всё зря – только в плече вспыхнула острая боль.
Мускулами пар не одолеешь.
И всё-таки они добежали. Позади осталось свистящее, хрипящее, надрывающееся, скрежещущее стальное нечто. Поднимались фермы, выдвигались кронштейны, к ним цеплялись балки, вокруг них, словно змеи или лианы, сами по себе обвивались пучки гибких шлангов, точно жилы или сухожилия.
Луч карбидной лампы только и мог, что осветить крошечный кусочек этого шевелящегося хаоса, и от того делалось ещё страшнее.
– Лезь! Наверх, живо!
– А, а ты?! Я без тебя боюсь!
– Я следом, глупый! – Молли со всех сил врезала штырём (который так и не бросила) по наползающей на них паровой тележке с захватами, напоминавшими полный набор рёбер скелета, то раскрывающимися, то схлопывающимися со звоном и лязгом.
Штырь сбил какой-то клапан на трубопроводе, вверх с тонким злобным свистом ударила раскалённая белёсая струя пара.
Тележка – на низких широких колёсах, смахивавшая на локомобиль, только без своего котла, за ней тянулся длинный шланг паропровода – с разгону въехала в груду бетонных обломков, захрипела, задёргалась и застряла.
Билли проворно, как обезьянка, карабкался по свитым в штопор рельсам. Молли лезла за ним, засунув штырь за пояс, хватаясь за крошащиеся шпалы и торчащие костыли.
Задыхаясь, они вскарабкались на галерею. Повалились на холодный цементный пол.
Внизу, под ними, громыхали ожившие машины.
Кто-то ждал их тут с братцем.
Кто-то оживил всю эту стальную армаду, погнал по её жилам кровь – перегретый пар, заставляя крутиться крыльчатки и двигаться поршни. Что творилось внизу – Молли не видела, фонарь освещал только галерею прямо перед ними.
Или это ей только кажется с перепугу? Может, на самом деле всё куда проще? Магия сочится сквозь камень и почву, струится по водяным жилам, пронизывает вместе с ветром. Что, если какой-то инцидент заставил это железо впитывать чародейство, как губка – воду?..
Но об этом она подумает после. А пока – скорее, скорее, там будет другой проход, куда скрылась загадочная дрезина, а оттуда –
