прежде, чем они набрались Канавного пивка в «Колыбели и Гробе»! Кстати, бесплатно они не работают. Я добавлю их услуги к вашему счету вместе с моей пробитой лодкой.
– Ладно, ладно! – воскликнул я. – Успокойся!
– Ну что вы себе думали? – повторил он, как облаком окутав нас своим ужасным дыханием.
И тут я вспомнил, что я себе думал, и внезапно взорвался.
– Что тебе нельзя доверять! – выпалил я. – Что все, что тебя интересует, – это деньги, и что, представься тебе удобный случай, ты с радостью продашь нас в рабство! Ага, – продолжал я, – мы тут понасмотрелись. Теперь мы знаем, какими темными делишками тут занимаются странные люди. И если ты думаешь, что мы верим, что ты, – я показал на Харона, – или кто-либо еще, – я ткнул пальцем во врача, – помогаете нам по доброте душевной, то вы идиоты! Поэтому либо сразу признавайтесь, что вам от нас нужно, либо отпустите нас, потому что мы… потому что у нас…
Внезапно на меня навалилась нечеловеческая усталость и у меня перед глазами все поплыло.
– …есть дела поважнее…
Я потряс головой и попытался встать, но комната начала вращаться. Эмма поддержала меня под руки, а врач осторожно уложил обратно на подушку.
– Мы помогаем вам потому, что нас попросил об этом мистер Бентам, – коротко ответил он. – А о том, что ему от вас нужно, вам придется спросить у него самого.
– Я уже сказал, что мистер как-там-его пусть поцелует меня в мммфф…
Эмма закрыла мне рот ладонью.
– Джейкоб сейчас не в себе, – пояснила она. – Я уверена, что на самом деле он хотел поблагодарить вас за то, что вы нас спасли. Мы ваши должники.
– И это тоже, – пробормотал я сквозь ее пальцы.
Я был зол и напуган, но в то же время искренне радовался тому, что мы живы, а Эмма цела и невредима. Как только я подумал об этом, вся злость тут же бесследно улетучилась, а осталась лишь искренняя благодарность. Я закрыл глаза, пытаясь остановить вращение комнаты, и прислушался к их шепоту.
– Он создаст для нас проблему, – произнес врач. – Нельзя допустить, чтобы мистер Бентам видел его в таком состоянии.
– У него поврежден мозг, – ответил Харон. – Если бы мы с девочкой смогли поговорить с ним наедине, я уверен, нам удалось бы привести его в чувство. Вы не могли бы нас оставить?
Врач неохотно вышел. Когда он ушел, я снова открыл глаза и увидел, что Эмма на меня смотрит.
– Где Эддисон? – спросил я.
– На той стороне, – ответила она.
– Точно. – Теперь я все вспомнил. – От него что-нибудь слышно? Он еще не вернулся?
– Нет, – тихо ответила она. – Еще нет.
Я задумался над тем, что это может означать и что могло с ним случиться, но это оказалось для меня чересчур.
– Мы обещали пойти за ним, – напомнил я ей. – Если перебрался он, то это сможем сделать и мы.
– Та пустoта на мосту могла не обратить внимания на собаку, – вмешался Харон, – но вас она тут же вычислит и отправит в кипяток.
– Уйди, – сказал я ему. – Я хочу поговорить с Эммой наедине.
– Зачем? Может, ты хочешь вылезти в окно и снова убежать?
– Мы никуда не убежим, – заверила его Эмма. – Джейкоб даже не может подняться с кровати.
Харон остался непоколебим.
– Я отойду в сторону и займусь своими делами, – ответил он. – Ничего лучше я вам предложить не смогу.
Он действительно отошел в угол и, усевшись на стул Нима с единственным подлокотником, начал насвистывать и чистить ногти.
Эмма помогла мне сесть, мы прижались друг к другу лбами и начали перешептываться. От ее близости все теснившиеся у меня в голове вопросы на мгновение исчезли, поглощенные ощущением ее ладони, поглаживавшей мою щеку и подбородок.
– Ты так меня напугал, – говорила она. – Я на самом деле думала, что потеряла тебя.
– Я в порядке, – ответил я.
Я знал, что это не так, но мне было не по себе от того, что она так из-за меня переживает.
– Ты был в ужасном состоянии. И ты должен извиниться перед врачом.
