там и можно найти ресурсы, без которых невозможно пережить суровые зимы.
– Наверняка это была провокация, – обронил Учитель, неохотно открывая рюкзак.
– Хрен там, а не провокация, – не уступала Искра.
– По эту сторону Старого Одера не было и нет никаких лектерцев.
– Потому что тебе так хочется, дедуня?
– Потому что такова правда. Как они сюда добрались? Скажи мне, если ты такая умная.
– Спокуха. Если хочешь знать, у меня есть очень вероятная траектория на эту тему.
– Даже не говори.
– Как хочешь.
– Это просто такая риторическая фигура.
– Ты что гонишь, дедуня? – вспыхнула Искра. – Пристаешь ко мне?
– Я?
– А чего ты подъезжаешь с комплиментами о моей фигуре?
– Риторическая фигура – это сказать о чем-то другими словами, кретинка, – рявкнул раздраженно Учитель.
Чтобы вытянуть из девчонки такую простую информацию, ему пришлось потратить слишком много времени и нервов. И он начинал понемногу задумываться, не лучше ли будет кинуть ей обещанный кусок и отправиться дальше. В ближайшем из анклавов он все равно узнает все, что нужно, причем без выслушивания наглых замечаний.
– Ну может, – буркнула она. – Потому что, знаешь, у этой моей траектории есть руки и ноги, вот честно.
Он открыл рот, чтобы поправить эту ее «траекторию», но в последний момент передумал.
– Говори.
– Возле рухнувшего моста есть лаз под руслом реки, – начала она возбужденно. – Очень узкий, в нем сантиметров сорок ширины. Как-то, когда я была еще ребенком, мы вползли в него, чтобы перейти на другую сторону Одера. Это было незадолго перед тем, как лектерцы добрались до анклавов у парка. Такая хрень, дед, представляешь?
– Какая связь с каннибалами? Из того, что я слышал, они не настолько худые, чтобы пролезть в этот твой лаз.
– А ты не прерывай и узнаешь, – буркнула она обиженно. – Два года назад его засыпало нахрен, – заметив, что Помнящий тяжело вздыхает, замахала руками. – Погоди, дед, сейчас самое интересное. Неделю тому детки из нашего анклава снова туда пошли. Поспорили, как оно у сопляков случается, сумеют ли доползти хотя бы до места, где труба забилась землей и обломками. И знаешь что? Первый смельчак полз-полз, пока не перебрался на другую сторону. Говорю тебе, добрались аж туда.
– Сорок сантиметров ширины, – он положил мясо на колени, чтобы показать руками, насколько небольшое это расстояние.
– Если наши дети перебрались туда, то и их ублюдки могли проскользнуть.
– Хочешь сказать, что кровожадные четырехлетки напали на епископа и его свиту? И что дальше? Забили его людей погремушками?
Искра чуть не лопнула со смеха. Некоторое время аж подвывала, не в силах сдержаться. Заразила даже Немого. Парень, до той поры таращившийся в стену, внезапно весело оскалил зубы. Успокоился, только когда заметил выражение лица отца.
– Клево. А ты реальный чувак, дед. Сколько тебе вообще лет?
– Сорок три.
– Да гонишь, люди так долго не живут.
– Те, что вроде тебя, – наверняка. Сомневаюсь, что ты и до тридцати дотянешь.
– Мужик, я бы себя прикончила, будь я старой тридцатилетней старухой.
Очередная шутка чуть не сорвалась у него с кончика языка, когда он внезапно понял, что соплячка, совершенно того не желая, чуть ли не слово в слово процитировала его любимое место из «Ловца снов» Кинга. Он лишь улыбнулся этой мысли и вернулся к беседе.
– Тогда просвети меня. Скажи, как дети-каннибалы одолели людей епископа?
– Да просто, – пожала она плечами. – Лектерцы выслали их на наш берег, к старой перевалочной станции. А потом достаточно было, чтобы какой-то чувак из-за реки выстрелил стрелой с привязанной веревкой. Ты ж, небось, в курсе, как это делается. Детишки протянули новую веревку – и ням-ням!
Когда девушка закончила говорить, Учитель задумался. Ее теория имела смысл. Давным-давно купцы с юга соединили оба берега Одера веревочной перетяжкой, благодаря которой доставляли товары своим резидентам на соседний остров без необходимости переправляться на другой берег самим. Механизм станции был очень прост: с одной и другой стороны устанавливали обычные
