нет, он на год старше. Но уже тогда владел красноречием, как демон. Порой я шутил, что стоило бы ему стать странствующим священником.
– Ну и накаркал. Он предпочел более легкий кусок хлеба. Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, профессию он как раз не сменил – разве что способ ее исполнения.
Цетрон сделал удивленное лицо:
– Это совсем не так. С его обращением произошла довольно удивительная история. Однажды, во время большой процессии – собственно, во время Дороги Жертвенности, – мы помогали людям делиться с ближними, и тут в толпу ворвались с десяток-другой тяжеловооруженных солдат. Это было еще во времена империи, жрецы Великой Матери поддерживались властью, а потому те решили устроить небольшую провокацию. Может, рассчитывали, что возмущенная толпа начнет беспорядки или что вспыхнет настоящий бунт и губернатор запретит проведение подобных церемоний, а то и вовсе закроет Храм Реагвира? Говорю тебе, мигом возникло бурление, давка, писк и паника. Стеклянное вместилище, в котором переносили Меч, удерживали двенадцать верных, толпа надавила на них, те покачнулись, один упал, и реликвия завалилась набок. И тогда, словно из-под земли, подле нее вырос Деаргон, ухватился за край, поддержал ее и так вот стоял среди безумствующей толпы, словно статуя. Только это я и успел заметить – после меня подхватило и повлекло дальше, я потерял его из виду.
Он глотнул из кубка:
– Мы встретились на следующий день – он был бледен и в смятении. Сказал, что должен изменить свою жизнь, порвать с грехами и всякое такое. Я ничего не сумел ему доказать. Двумя днями позднее он сделался послушником.
– Высоко взлетел.
– Верно.
– Помнил о старых друзьях?
– Конечно, он ведь не из тех, кто, едва разбогатев, принимается покупать себе дворянский титул и забывает, что отец его пас коров, а дед – и сам жрал траву. Но в последние годы мы виделись редко. У нас разные интересы, а жрец не должен слишком часто показываться в обществе кого-то такого, как я.
– Это он так сказал?
– Нет, я. Мне нужно заботиться о репутации.
– Ага. Ты ему когда-либо помогал?
– Несколько раз. То банда дуболомов попыталась сбивать деньги с паломников, то несколько послушников уступили искушению и принялись облегчать храмовую казну. Всякие мелочи. Он тоже раз-другой помог мне решить проблемы со стражей. В одном он прав – в последние годы Храм Реагвира увеличил свое значение. Двадцать лет назад в городе было пятнадцать монахов, а ежегодные празднества останавливали движение не больше чем на паре улиц. Теперь же – сам видишь. Но, собственно, отчего это тебя так интересует?
Альтсин осторожно потянулся. В спине что-то щелкнуло, но, к счастью, приступ тошноты был слабым подобием предыдущих.
– Мне он просто-напросто интересен. Кроме того, я считаю, что хорошо бы знать, верен ли он слову и исполнит ли свои обещания. Те, насчет поиска виновных и работы для палача. Говорят, в этом году в северном Карахене уродились прекрасные яблоки.
– А может, сразу в Меекхан?
– Там тоже урожай, говорят, неплох. Когда точно исчез Меч?
– Между полуночью и рассветом.
– Неплохая точность, чума на их голову. Может, стоит просто-напросто разослать герольдов. «Разыскивается кусок железа, весит около пятидесяти фунтов и выглядит как сломанный меч. Внимание, вблизи него возможны чудесные исцеления и внезапные приступы набожности».
Цетрон кисло скривился:
– Не пей больше с несбордцами.
– Я и не думал даже. Что с блокадой дорог?
– Храмовая стража, братья и наши люди обсели все дороги из города. Проверяют каждую телегу. Только то и хорошо, что на спине Меч всяко никто не вынесет.
– А порт?
Цетрон фыркнул:
