широтах это считалось еще сносной погодой. Представляю, что было бы, не утихни Дракон, тогда ни один корабль с поселенцами не смог бы преодолеть полосы урагана. Сколько безумцев погибло до нас, оставив обломки судов на Зубах Дракона – торчащих из воды скалах? «Вы везунчики, сухопутные крысы», – не говорил, а по-обычному кричал капитан Дженсон, настолько заросший, что борода делала его похожим на черного лохматого пса. Из копны волос торчали лишь красный нос и курительная трубка, источающая смрадный дым.
«Вы достигнете Нового Света, сухопутные крысы, двадцать морских ежей вам в кишки!»
Но сейчас в душном трюме, пропахшем грязным бельем, царила непривычная тишина, я слышал плеск волн, скрип обшивки и свое дыхание. Где-то пищали крысы. Куда подевались все пассажиры? Вот здесь, рядом с моей койкой, ютились молодая мамаша с пятилетней дочуркой. Возможно, именно такая же малышка – светловолосая, с огромными наивными глазами могла бы быть у нас с Эллис, если бы не появился Адриан и я бы не спустил курок. Теперь Эллис мертва, моя рука искалечена, а я бегу от правосудия, но не могу убежать от самого себя.
Несколько дней назад к мамаше приставал Наваха, вокруг которого сгрудились головорезы и ворье всех мастей. Я видел, как она молча вырывалась из его объятий, пытаясь выползти из-под грузного тела. Она вообще была молчаливой, как и ее дочка. Я схватил Наваху за шиворот и оттащил в сторону. Тогда он ударил меня в живот, так, что я сложился пополам.
«Что, Клешня, жить расхотелось?»
Но жить расхотелось самому Навахе, потому что я убил его следующей ночью. Главное было дождаться своего часа. В полной темноте я воткнул нож ему под ребра, зажимая рот искалеченной рукой, пока жизнь не покинула его тело. Никто не опознал мой нож. Никто не нашел на мне следы крови, и тело Навахи отправили за борт.
«Спасибо, – тихо сказала мамаша потом, когда плюющийся слюной и табаком капитан в сопровождении нескольких матросов покинул трюм. – Вы хороший человек».
Она ведь не знала, от чего я бегу. А я не знал, от чего бежит она. Сейчас ее койка пустовала. На полу валялась вырезанная из дерева детская игрушка.
Или куда пропал Поэт? Все звали его только по прозвищу. Этот худющий молодой человек – о подобных говорят «кожа да кости», – нацепив на длинный нос круглые очки, постоянно носился с томиком стихов Шекспира и путался у всех под ногами. Я поднял с пола раздавленные очки.
Куда все исчезли? Я добрел в темноте до лестницы, ведущей к закрытому люку. Двухмачтовая лохань, имеющая громкое название «Королева Луизанна», шаталась под ногами. Я взобрался по лестнице и раскрыл люк, впуская в трюм соленые брызги и свежий ветер. Снаружи бурлили волны. «Королева Луизанна» крепко сидела на торчащих из воды скалах. Одна из ее мачт была сломана, на второй трепетали обрывки парусов. Спасательные шлюпки отсутствовали, на палубе оставался я один.
Возникло стойкое чувство дежавю. Я помнил, что подобное со мной уже когда-то происходило. «Мы сели на рифы! Шлюпки на воду!» Паника на корабле, когда пассажиры дерутся за места в двух маленьких шлюпках. Давка, крики и детский плач. Я прикоснулся к натянутому вдоль борта лееру. «Стоять, сухопутные крысы! Первыми уходим я и команда!» Капитан уже без своей трубки – она раздавлена о палубу десятками ног. «За борт капитана!»
Я отнял руку, разглядывая пустую палубу, ранее заполненную ревущей толпой, среди которой была мамаша с ребенком. Выжили ли они? Попал ли я в шлюпку? Не помню. Картины прошлого приходилось выхватывать из вязкого тумана воспоминаний. Моих, чужих, навязанных? Где я?
«Это лимб», – раздался чей-то голос, и я резко обернулся.
Она шла от кормы по направлению ко мне, и капли морской воды оседали на ее светлых одеждах.
– Эллис? – сказал я. – Но этого не может быть! Ты мертва!
«Ты сейчас тоже мертв».
Я отшатнулся к леерам. По другую сторону борта ревела пучина. Я вспомнил мост, тьму и каменные шпили, торчащие, как Зубы Дракона. Я ведь погиб в игре и теперь снова нахожусь в лимбе, пока не закончится отведенное на воскрешение персонажа время!
Мертвая Эллис приближалась, я смотрел на нее, и меня охватывало чувство нереальности. Корабль распадался на отдельные полигоны. Волны накатывались одинаковыми спрайтами, и в воздухе опускалась пиксельная пыль. Эллис превратилась не в нарисованную куклу, нет – ко мне плыла тьма. Ее потоки закручивались, собираясь в человеческое тело. Откуда-то издали слышался смех, словно падение каменной лавины.
«Ты все равно будешь наш, Игорь Ламберт».
Я развернулся и побежал на нос корабля, но оттуда навстречу мне выплыл еще один сгусток тьмы. С двух сторон приближались
