врагов. У самой поверхности шагоходы ожили, их поджатые к брюху телескопические лапы распрямились, и десантные механизмы остались стоять среди бушующих волн. Затем они медленно тронулись к берегу, переставляя ноги словно аисты.
Я отпрянул от проделанной в баррикаде бойницы и проверил пароэфирное ружье – свою малютку, верой и правдой служившую мне на этой войне. Невдалеке от меня Ширли готовил пороховую бомбу. Полурослик в моем отряде скирмишей с первых дней сражений. Бродяги убили его жену, и Ширли остался мстить, хотя это была не его война. Сородичи полурослика предпочли соблюдать нейтралитет, давно покинули город и вернулись в свои горы. А воевать приходилось на два фронта – против бродяг- жестянок и детей леса, решивших урвать свою часть добычи. Пушки давно разбиты, запасы пороха подошли к концу, что у нас, что у жестянок. Поэтому мортиры дредноутов молчат уже неделю. Но до этого ядра бродяг сровняли с землей половину города. Стрелять жестянки начали после трех захлебнувшихся атак, когда десятки закованных в броню мертвецов остались на берегу, изрытом воронками от взрывов. Кажется, эти развалины, которые мы защищаем, уже никому не нужны. Лишь символ. Бессмысленная цель глупой войны. Днем мы отражаем атаки жестянок и дикарей, а ночью среди окутанных тьмой развалин на нас охотятся демоны.
– Они думают, что мы за ними успели заскучать. Ну, так мы с них посмеемся и разочаруем – мы им таки не рады, – нервно усмехнулся Ширли. – Слышь, де Ламбер, как думаешь, нарвутся на мой заряд или нет?
– Да, – ответил я.
– Нет, – бросил Выхухоль.
Смуглый эльф невозмутимо сидел, опершись спиной о каменный блок, и точил магическим камнем один из своих мечей. Из-под его руки вылетали разноцветные искры. «Вжик-вжик – бойся, враг, наших мечей. Вжик-вжик – под солнцем и луной эльфы всех сильней», – старинная песня детей леса, глупая и однообразная, которую Вых мурлыкал себе под нос. Новые куплеты следовали непрерывно друг за другом, и казалось, что Вых может петь их до бесконечности. Эльфы – сильные, эльфы – мудрые, эльфы – любвеобильные, эльфы – прыгающие выше всех. Ну и так далее.
– Что нет? – поинтересовался Ширли.
– Ты спросил – я ответил.
Вых полюбовался клинком и взмахнул им в воздухе. Перед тем как этот отменный рубака перешел на нашу сторону, он прямо на моих глазах убил трех своих соплеменников, и не доверять ему у меня не было причин. На вопросы, почему он это сделал, Вых отмалчивался.
– Я не у тебя спрашивал. Ой! – вскрикнул Ширли, роняя бомбу на землю.
Тяжелое ядро покатилось под ноги Выху, но тот даже глазом не повел. Эта скверная шутка полурослика давно уже всем приелась. Выхухоль остановил бомбу ногой, нагнулся, поднял ее и положил перед Ширли. Затем взмахом меча срезал с макушки полурослика торчащий клочок волос.
– Нет, ну ты совсем больной на голову, эльф недорезанный, – заорал перепуганный Ширли. – Чтоб тебе ноги только для ревматизма служили! Чтоб ты поцеловался с крысюком в подземелье!
– Прекратите! – сказал Ник, повышая голос. – Нельзя так ругаться!
Полуголый воин, чей мускулистый торс при разном освещении отливал цветами радуги, сидел слева от меня и, высунув кончик языка, рисовал мелом на камне. Каракули получались детскими, словно наш великан здорово отстал в развитии. На его картине шел человечек с палкой-ружьем в руках; позади него – человек побольше с мечом; далее – эльф с двумя клинками, за ним – волшебница со стаей черточек – призрачных зверей, – все готовились отражать очередную атаку врагов.
– Я, естественно, отсутствую на этом шедевре наскальной живописи, – проворчал Ширли, разглядывая картину. – Про маленького полурослика все норовят забыть.
– Ой, извини, – спохватился Ник и тут же принялся дорисовывать крохотного человечка с непомерно большой бомбой в руках.
Из сумки на поясе художника высунулась голова хорька.
– Кому Ширли нужен? Никому, – не унимался полурослик. – Как бомбу сделать и подорвать жестянок – так где ты, Ширли, а когда увековечить в живописи – так забывают.
На лице Ширли играла едва заметная улыбка.
Кто бы забыл обо мне? Уйти. В лес, в горы, убраться куда угодно с этого проклятого клочка земли, пропитанного кровью. За что мы сражаемся? Почему они выбрали командиром меня? Мне не нужна такая ответственность. Ничего не нужно. Нас осталось слишком мало. Бродяг и детей леса – еще меньше. Зачем мы убиваем друг друга?
Пляж защищают только три отряда застрельщиков-скирмишей – мой, Скомороха и Ай-ая. Мы разделили берег на сектора. Интересно, кому сейчас достанется добыча? Основные силы поселенцев отошли к городу, а мы первыми вступаем в бой. По
