Я хочу посмотреть, но не могу поднять голову. Черт! Вот черт! Я подношу к животу ладони. Он горячий и мокрый, и Габриэль отталкивает мои руки со словами:
– Лежи тихо, Натан.
– Горячо.
Внутри у меня все горит, и я уже знаю, что это охотничья пуля и яд и что он еще злее прежних.
– Жжет. Вытащи.
Габриэль хватает меня за запястья и начинает звать Селию.
Я снова лечусь. Говорю Габриэлю:
– Силы кончаются.
Жжение уже возвращается.
Я стискиваю кулаки и смотрю в небо, стараясь думать о чем-нибудь прохладном.
Потом, когда ощущение огня во внутренностях становится совсем нестерпимым, я снова лечусь.
Огонь угасает.
– Габриэль, если я… – Жжение начинается снова.
Я терплю, жду, когда оно сделается непереносимым. Тогда я, может быть, залечусь снова. Пусть жжет сильнее.
И тут же начинает жечь сильнее.
Черт!
И еще сильнее.
Габриэль смотрит на меня.
Теперь можно залечиться. Вот так. До чего хорошо.
– Габриэль. По-моему, я больше не могу лечиться.
– Нет, можешь. Селия сейчас придет. Она вытащит пулю.
– Габриэль… Я не могу.
– Натан. Не сдавайся. Ты можешь, Натан. Пожалуйста. – И тут жжение возвращается.
И нарастает. Еще стремительнее и горячее, чем раньше.
Почему же никто не идет?
Жжется, ой, как жжется.
Главное, не кричать.
Не кричи. Не кричи.
Думай о дыхании.
Считай.
Один.
Два.
Черт.
Черт.
Лечись. Ну же.
Тихий голос Селии:
– Это будет быстро. Держите его. Ноги держите.
Лицо Селии.
– Натан, постарайся не дергаться. Пулю надо вырезать.
И меня хватают за руки и за ноги, а жар в животе разгорается в пламя.
Мне совсем не хочется кричать.
– Я сказала, держите!
Я чувствую, как в мой живот погружается нож.
Я не хочу кричать.
– Ее здесь нет.
– Как? Чего нет?
– Я не могу найти пулю!
– Она там. Ранение ведь не сквозное.
