перекрещенными палочками для еды. Круглолицая, пухленькая, в очочках, но при этом с характером: если ее и гнобили когда-то в школе, это время давно прошло. Согласно протоколу Труп-авеню, при входе на нее сразу наехал пахан, то есть Джулия.
Лига Плюща сняла куртку и закатала рукава. Обе руки до плеча у нее были в звездах. Раскинув их на манер Спасителя нашего, она предъявила цифры 100 на внутренней стороне запястий. В убежище стало тихо. Джулия показала Лиге Плюща свои звезды, и та потребовала подтвердить статус.
Такого с Джулией еще не случалось, но она послушно проделала все, чему научилась, и сдала повторно все тесты. Шаг за шагом, от первого до семьдесят седьмого уровня: монеты, гвозди, огни, магниты. Это заняло четыре часа; солнце село, дневные посетители разошлись по домам.
Джулия как-никак этой хренью жила. Она споткнулась всего пару раз, на пятидесяти с лишним, но исправилась, благо правила этому не препятствовали. Когда она, не утратив куража, добралась до конца, Лига кивнула холодно, опустила рукава, надела куртку и удалилась.
Джулии понадобилась вся ее гордость, чтобы не кинуться вдогонку с криком: «Возьми меня с собой, о таинственная незнакомка!» Та явно принадлежала к Другим, имеющим доступ к чистой магии, к истоку всех чар. Джулия давно догадывалась об их существовании: они пертурбировали вселенную подобно углеродной планете.[42] Теперь они открылись ей, подвергли ее испытанию — и, как в Брекбиллсе, признали негодной. В ней есть какой-то изъян, ей самой непонятный, но хорошо видный со стороны.
Только дома она обнаружила у себя в кармане карточку, будто бы чистую, но под действием сложных чар выдавшую одно- единственное старославянское слово:
Лилово-оранжевый огонек, ритмически вспыхивая, передал ей азбукой Морзе координаты GPS, соответствующие Мюру, крохотной деревушке на юге Франции. Все очень по-беовульфовски.
От этого приглашения Джулия не собиралась отказываться. Пари, которое она заключила давным-давно, наконец-то подало надежду на выигрыш.
Как объяснить это родителям, махнувшим, как могло показаться, на все рукой? Позволят ли они двадцатидвухлетней дочери разбить их сердца еще раз? Но разговор, которого Джулия так боялась, прошел лучше, чем она ожидала. Она многое утаила, но затлевшую вновь искру надежды скрыть не смогла. Родители, не видевшие ее такой потенциально счастливой уже несколько лет, порадовались за нее и не стали удерживать.
Джулия, в свою очередь, решительно порвала отношения с лингвистом Джаредом в канотье. Позвони, как допишешь свою диссертацию.
В один прекрасный апрельский день она села на самолет и вылетела в Марсель, на Лазурный Берег, чувствуя такую свободу и легкость, что могла бы и без самолета лететь.
На месте она взяла напрокат «Пежо», возвращать который не собиралась, и около часа ехала на север, натыкаясь через каждые сотню метров на французские
Маленькая жемчужина, почти не тронутая туристской чумой. Кучка старых домов, выстроенных из какого-то местного, будто излучающего свет, камня. Одна церковь, один замок, одна гостиница, узкие средневековые улочки. На площади памятник погибшим в Первую мировую, где у половины списка одна и та же фамилия.
Ее цель, согласно координатам, находилась в десяти минутах езды от деревни. Фермерский дом с небесно-голубыми ставнями словно парил среди травяных лугов и полей лаванды. Джулия припарковала поцарапанный на улицах Мюра «Пежо» на белой гравиевой аллее. Дверь открыл подтянутый молодой человек ненамного старше ее. Складки на его красивом лице создали у нее впечатление, что он не всегда был таким подтянутым и в какой-то момент своей жизни значительно сбросил вес.
— Привет, Цирцея, — сказал он, — я Цап-Царап. Вот ты и дома.
ГЛАВА 19
