нити, вставленные в белую ткань. Еще у них были тяжелые пояса и по длинному мечу в ножнах. Один, подойдя, откинул с головы капюшон, обнажив ворох золотых кудрей, но маска осталась на месте. Уполномоченный по заразе коротко кивнул новоприбывшим, сказал несколько слов и указал на Пристрастие. Золотые клювы согласно кивнули. Не произнеся ни слова, шагнули к нигилизмийке и взяли ее под руки.
– Что вы творите? – хватая вялую руку подруги, закричала Откуда.
Пристрастие как будто очнулась и что-то протестующее забормотала, беспомощно отталкивая стражу. Всадники даже внимания не обратили на ее усилия. Подхватили – и не то повели, не то понесли женщину прочь. Она пыталась отбиваться:
– Куда вы меня? Куда?..
Ее спутница тем временем наседала на клирика:
– Что такое? В чем дело?
Тот ответствовал совершенно спокойно:
– У вашей подруги лапена.
– Да о чем вы? Она всего лишь простужена! А тут еще жара…
– Посмотрим.
– Но куда ее увозят?
– В карантин.
– Но вы не можете просто так забрать ее в карантин! Там же другие будут! В самом деле заразные!..
Клирик кивнул:
– Мы и должны изолировать всех заразных.
Голос Откуды сделался пронзительным:
– Но у нее не может быть никакой лапены!
Несколько мгновений уполномоченный молча смотрел на нее.
– Вы так в этом уверены? Я наблюдал все симптомы. Она испытывает усталость и безразличие к жизни. Ее с трудом удается расшевелить.
– Какое безразличие к жизни? Ее всего лишь изнурила жара!
– У нее все симптомы, причем запущенные, – безапелляционным тоном проговорил клирик.
Золотые клювы уже покидали пристань, один вел лошадей, другой – женщину.
– А вы, значит, вместе с ней путешествовали? Осталось установить, нет ли и у вас признаков болезни…
Откуда, пораженная внезапным молчанием, лишь с ужасом смотрела на клирика. Потом разгладила юбки и выпрямилась во весь рост.
– Что ж, – сказала она. – Задавайте ваши вопросы. Вы сами убедитесь сейчас, что со мной все в высшей степени хорошо.
Святой отец задумчиво сощурил глаза.
– Итак, вы прибыли сегодня с Нового Запада? – вновь завел он предписанную его работой шарманку.
София молча, с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Все случилось так быстро, что ей просто не верилось. Нигилизмийку увели прочь. Теперь ее поместят в карантин. Если там есть настоящие больные лапеной, Пристрастие наверняка заразится. Сердце отчаянно колотилось, внимание уплывало. Она чувствовала странную смесь облегчения, стыда и страха. Облегчения – оттого, что ее-то уж точно не уведут отсюда жуткие люди в золотых масках. Стыд из-за этого облегчения и страх: а вдруг все-таки… Нет! Ни в коем случае! Невозможно!
Клирик наконец кивнул Откуде, видимо удовлетворенный ее ответами.
– Все в порядке, – сказал он. – Вы можете выйти в город.
Женщина кивнула в ответ:
– Благодарю вас.
София видела, насколько глубоко потрясена была нигилизмийка. Не прибавив больше ни слова, женщина подобрала обе сумки, свою и подруги, и побрела в сторону арки.
Уполномоченный по заразе наконец обратил бесстрастный взор на Софию. Писец приготовился зафиксировать ее ответы.
– Вы прибыли сегодня с Нового Запада? – прозвучал первый вопрос.
– Да, – с вымученной улыбкой ответила София.
– Что вас сюда привело?
– Поиски родителей, – сказала она. – Они приехали сюда много лет назад. Я надеюсь отыскать их следы.
