Сорок ударов плетью. Если выживут, могут вернуться в третий полк. Уведите их.
Один из стражников у ворот отдал приказ, подошли другие. Дамаз смотрел, как уводят трех мальчиков, назад, по дорожке, как они исчезли за поворотом и пропали из виду.
Его охватило горе. Это он сделал. Двадцать ударов плетью могут убить мужчину. А эти трое были младше него, и более щуплыми. А третьего мальчика собираются…
Нет времени думать об этом.
— Вы, двое, — произнес сердар. — Подойти ко мне. Быстро!
Дамаз и Кочы шагнули вперед, как на параде. Остановились перед командующим. Сейчас света стало много, от факелов и фонарей.
Вокруг стояла толпа, ее края тонули в темноте. Облака исчезли, луна сияла, ночь была юной, как девушка, в городе ждали разные удовольствия. Однако ради такого удовольствия стоило задержаться.
— Тебе стыдно, Джанни?
Сердар смотрел на него, не на Кочы. Дамаз сделал шаг вперед, как положено, держась так прямо, как только мог. «Ты — копье, — всегда говорил их тренер. — Ты готов по приказу взлететь и помчаться вперед».
— Нет, не стыдно, сердар, — ответил он.
Послышался ропот.
— А почему нет?
— Я спросил совета у более мудрого человека, сердар. Надеялся помешать нападению, которое покроет позором лагерь. Я пришел один и был готов умереть за нашу честь. Мне… мне грустно, сердар.
— Неподходящее чувство для Джанни, ученик.
— Даже… если теряешь товарищей, сердар?
Снова ропот. Он старался дышать нормально. На лице сердара нельзя было увидеть никакого выражения, даже при свете фонарей. Он сказал:
— Если товарищи позорят звание Джанни, их не стоит оплакивать.
— Да, сердар, — ответил Дамаз.
— Ты также сожалеешь, что залез на ту крышу?
По-видимому, Касим все ему рассказал.
— Нет, сердар. Мне нужно было удостовериться, перед тем, как я начну действовать, что я услышал все правильно. Чтобы поступить… по справедливости и по чести.
— Ты мог бы пойти к командиру.
— Сердар, только если бы был полностью уверен. Мне все равно нужно было сначала залезть на крышу. После этого я пошел к моему учителю.
— После того, как убедился?
Дамаз кивнул.
— Да, сердар.
Ему показалось, что он увидел слабый намек на улыбку. «Так мог бы улыбаться волк», — подумал Дамаз.
— Но не к командиру твоего полка или к командирам в твоей казарме?
Дамаз почувствовал, что у него начинают дрожать руки. Он плотно прижал их к бокам.
— Сердар, я надеялся, что с этой глупой выходкой учеников можно будет разобраться самим, не тревожа вышестоящих командиров. Если я сделал ошибку, я глубоко сожалею и… меня следует наказать за это.
— Ты думал, что эти четверо послушаются тебя и остановятся?
Где-то на свете, подумал Дамаз, люди в этот момент счастливы. Он ответил:
— Сердар, я предполагал, что трое из них могут меня послушаться. И тогда нас останется двое.
Слышался шум ветра в кипарисах. Пламя факелов колебалось и трепетало, они дымили.
— Ученик! — сердар повернулся к Кочы, и тот шагнул вперед и встал рядом с Дамазом, еще одно копье. — Ты бы пошел один, чтобы напасть на ваджи сегодня вечером?
Невероятный вопрос, подумал Дамаз. Все происходящее невероятно, и стало невероятным с того момента, когда под деревьями раздался этот холодный голос.
Он услышал, как ответил Кочы, ровным голосом:
