Двое террористов ввязались в ближний бой с моей горничной, они отбросили пистолеты и теперь пытались прикончить ее короткими мечами. Надежды на то, что Себастина легко одолеет противников, не оправдались, да и демоны как-то не преуспевали. Враги проявили нечеловеческие способности, двигаясь с умопомрачительной скоростью и ловкостью, бой шел почти на равных.
Один из оглушенных вазой при моем приближении сбросил заторможенность и попытался схватить выроненный пистолет, но едва спас руку от клинка. Перекувырнувшись через спину, он тоже достал меч, и мы сошлись. Я сразу почувствовал, что привычное преимущество в длине рук и оружия куда-то улетучилось, враг был слишком вертким и сильным, не уступал скоростью реакции и просто отлично владел оружием. Едва не лишившись скальпа, я все же поймал его на ложном выпаде и вогнал клинок в брюшину. Зачарованная сталь пронзила плотную кожу куртки, кольчужную подстежку и плоть, причем последняя оказалась самым сложным препятствием, будто не мясо и потроха, а мореное дерево. Не будь клинок создан магами и алхимиками, возможно, сломался бы.
– Хозяин, он уходит!
Моя горничная, с ног до головы в крови, отшвырнула оторванную руку и бросилась к закрывавшемуся потайному ходу, в котором скрылись Луянь Чэн и евнух. Демоны худо-бедно покончили с сопротивлением, обошлось без потерь, но ранены были многие. На ходу увлекая их за собой, я бросил Себастине клинок, а сам подобрал пистолеты. К моменту, когда оба магазина оказались проверены, она уже пробила стену насквозь. Вместе мы ринулись вниз по лестнице.
Под своим жилищем пайшоанец заложил целый комплекс подземелий, складов для неживого товара и камер для живого. Нам пришлось гнаться за ним по лабиринту, полному взбудораженных охранников, – наверху штурмовые группы уже прорывались внутрь дворца, спровоцированные стрельбой. Крики отдавались эхом от стен, беглец требовал нашей смерти, но там, где пробегали ташшары, любое сопротивление исчезало, не успев начаться. Нам с Себастиной оставалось лишь не поскальзываться на крови, и мы почти настигли Луянь Чэна в одном из круглых залов-перекрестков, когда беглец вместе с несколькими охранниками нырнул за железную дверь.
– Стой! – поспешно крикнул я дракулине, которая уже собралась сорвать преграду с петель.
– Хозяин?
– За этой дверью сосредоточен весь тот страх, который я почувствовал наверху. Посмотри.
Рядом на стене имелась вешалка, а под ней лежали изорванные противогазы.
– Они все надели по одному, а лишние уничтожили, чтобы те не достались нам. Возможно, за дверью враждебная атмосфера. Наши действия, хозяин?
– Задерживаем дыхание, я не упущу этого сукина сына! Симон, двигаетесь первыми!
– Слушаюсь, хозяин.
Моя горничная впилась в металл пальцами, сминая его как фольгу, и вырвала дверь из проема. По правде говоря, я не очень верил, что сразу же подвергнусь ударной дозе БОВ[53], ведь впереди прослеживалось наличие достаточного числа источников эмоций, сиречь живых существ, но дыхание все же задержал.
За дверью оказался длинный, слабо освещенный проход, дальняя часть которого терялась в густевшей темноте. Мы быстро двинулись вперед, но на бег сбиваться не решались: разлитые вокруг желтые облака страха предостерегали от этого. Ташшары вскарабкались на стены и потолок, чтобы продолжать путь по ним.
Вскоре стало окончательно ясно, что мы попали в один из самых крупных тюремных блоков – склад живого товара, иначе говоря. В зарешеченных камерах с обеих сторон коридора жались к дальним стенам разумные различных видов. Они смотрели на нас, испуганные и тихие, многие закрывали рты и носы, словно от дурного запаха.
Вдруг из мрака вынырнула высокая фигура в традиционном пайшоанском платье, тусклый свет ламп облизнул ее голову, полностью замотанную в бинты. Все прояснилось – эта паскудная тварь Чэн держал в своих подземельях кайшун-ки, да еще и без ри[54]!
Чудовище приближалось неспешно и плавно, плыло, а не шагало, пряча руки в широких рукавах. В одной из камер послышался испуганный всхлип, и кайшун-ки молниеносно врезался в решетки, протягивая внутрь когтистую ладонь. Металл, преградивший ему дорогу, явно был зачарован, ибо простую сталь такие существа рвали не хуже Себастины.
Я громко прищелкнул пальцами и демонстративно зажал нос, приказывая не дышать. Было неизвестно, как это существо отнесется к порождениям иного мира, однако проверять не хотелось. Пользуясь случаем, мы проскользнули мимо, однако вскоре нарвались на целых пять тварей, которые устроили пир посреди коридора, держа в когтях охранников Луянь Чэна. Кайшун-ки являлись вампирами, но вместо крови высасывали из смертных саму ки – энергию жизни.
Те четыре с половиной минуты, на которые я мог задерживать дыхание, подходили к концу, и легкие требовали новой порции воздуха, что являлось проблемой. Ведь эти слепые и глухие существа искали пищу именно по дыханию: дышит – значит, живое.
