«Это просвечивает ее душа», – подумал повар и упрекнул себя за прежнее мнение о ней.
– Конюшего благословил сам Бог, послав тебя в помощь, – сказал он девушке. – А я просто старый дурак.
Утром, прознав о тяжком недуге своего конюшего, графиня настояла, чтобы его перенесли из барака в замок, в подходящее помещение.
– Его отец – благородный дворянин. Я не хочу, чтобы при дворе в Вене поползли слухи, будто он умер в Чахтицком замке от плохого ухода. Приготовьте ему комнату, и чтобы в окна светило солнце.
Зузана присела в реверансе и заверила госпожу, что обо всем позаботится.
– Его не надо уносить от запаха лошадей, – сказал повар, услышав об этом плане. – Он связан с ними глубокой неземной связью.
Зузана уставилась на него, но на этот раз не стала бранить жилистого старика за его предрассудки.
– Срежьте клочок гривы у его белого жеребца, и я суну ему под подушку, – попросила она повара.
Тот улыбнулся, показав кривые зубы, потом взял острый нож и направился в находящиеся по соседству конюшни.
Графиня Батори велела Броне приготовить густой бульон из костного мозга и корнеплодов, чтобы укрепить силы больного, и чай из бересты, чтобы облегчить лихорадку. Зузана положила ему в постель нагретые на огне камни, чтобы согревали тело, когда он дрожал от холода.
Янош кричал от кошмаров, обливался по?том и метался, словно борясь с демонами лихорадки.
Зузана до крови изгрызла себе ногти. Она вспоминала свою лихорадку в детстве, лихорадку и болезнь, оставившую рубцы по всему телу. С какими ужасами он сейчас борется?
В ту ночь лихорадка вернулась с новой силой. Зузана боялась, что Янош не доживет до рассвета. Пучки конской гривы она положила ему под подушку и засунула в его сжатые кулаки.
– Возьми силы у лунной лошади, – шептала она. – Возьми!
Но вместо того, чтобы успокоить больного, грубое прикосновение конского волоса вызвало бешеную ярость.
– Ты будешь повержена! – хрипел больной. – Твоя злая душа будет заточена в камень твоей порочности! Тебя будут преследовать убиенные тобой!
– Успокойся, Янош, успокойся, – напевала Зузана, приложив руку ему ко лбу, чтобы больной не бился головой. Она смотрела на вздувшиеся жилы у него на шее, на стиснутые зубы. Его вопли пронзали ночь.
– Что он говорит? – послышался голос из тени.
Зузана замерла.
Это была графиня. Шелестя платьем, она подошла к ложу больного.
– Его лихорадит, его слова бессвязны, – ответила девушка, встав навытяжку.
– Порой лихорадка выносит наверх журчащую правду, словно горный источник, – сказала графиня с холодными, как драгоценные камни, янтарными глазами. – Я спросила: что он говорит?
– Не могу точно разобрать, госпожа, – ответила Зузана, отводя глаза.
– Отвечай! – Эржебет подняла руку, чтобы ударить строптивую служанку.
– Ты будешь заточена в камень, и камни засвидетельствуют твою порочность! – выкрикнул Янош.
– Камни? – проговорила графиня, опустив руку, и ее черные брови изогнулись на белом лице. – Как странно…
– Он борется с демонами, графиня.
Вспышка страха исказила лицо Эржебет, когда она взглянула на лежащего в лихорадке конюшего.
– Камень? Заточена в камень?
– Боюсь, он ощущает тяжесть смерти у себя на груди, – сказала Зузана, вытирая ему лоб мокрой тряпкой. – Умоляю, умоляю, не обращайте внимания…
– Острые камни и каменные останки! Смертный ад! Вечное заточение! – кричал Янош, и на губах его выступила пена.
Лицо графини побелело, и она прижала ко рту льняной платочек. Потом вскинула глаза на служанку, и Зузана увидела в этих горящих огнем глазах страх.
– Никому не говори об этом, никогда. Я приказываю! Он и в самом деле обезумел от лихорадки, – сказала графиня, подбирая юбки. От их шуршания свечка у постели Яноша погасла…
Глава 13
