моя, откуда он взялся?!
— Ой, Хеля, — вдруг испуганно пробормотала Улька и мертвой хваткой вцепилась в холку поднимающегося с пола, ошалело трясущего головой Василька. — Кажется, Император еще живой!
Я вздрогнула, заметив, как ползут к хозяину оторванные акинарцами лапы, и моментально забыла обо всем на свете. Васька, волки и спрыгнувший сверху Рисьяр без напоминаний рванули в разные стороны, суккубы и демоны снова заняли круговую оборону, Мартин шмыгнул за мою спину, бросая испуганные косые взгляды на ворочающееся на полу месиво из плоти и костей.
А бессмертный Император с недовольным ворчанием собрался в кучку, с треском вернул на место переломанные кости. Окутавшись зеленым пламенем, соединил все, что было оторвано, и уверенно поднялся на ноги, уставившись на меня так, словно это я недавно прибила его к полу.
В одной его руке тускло блеснула золотая корона. А в другой… я глазам своим не поверила — стремительно очищался от ржавчины мой безотказный кастет. Тот самый, который должен был нанести этому уроду хоть какой-то урон, но вместо этого, кажется, сотворил что-то совершенно невероятное.
— Наконец-то! — прорычал демон, расправляя плечи, на которых начала стремительно нарастать невесть откуда взявшаяся плоть. — Тринадцатый зубец… три тысячелетия поисков… миллионы бесплодных попыток… А вы принесли мне его сами!
Я испуганно замерла, когда Император соединил «кастет» и корону в единое целое. Похолодела, увидев, что и они тоже окутались ярким зеленым пламенем. Проследила, как прямо на глазах прирастает к короне последний зубец, и нервно сглотнула: проклятый лич больше не был мертвецом! Перед нами стоял живой, полностью восстановившийся и обладающий запредельным могуществом демон, который некогда поставил на колени всю Преисподнюю. Огромный. Клыкастый. Заполучивший кошмарную силу двухвостый чешуйчатый монстр, превосходящий размерами моего Князя чуть ли не вдвое.
Создатель… неужели это я натворила?!
— Никогда не повторяйте моей ошибки, — с нескрываемым удовлетворением произнес Темный Император, надевая на себя ставшую цельной корону, которая моментально вросла в кожу и засияла так, что стало больно глазам. — Не вздумайте спорить с Тьмой. Когда-то я заключил с ней сделку и поклялся бросить весь мир к ее ногам в обмен на бессмертие. Мир я вскоре завоевал. И готов был покорять остальные. Но у Тьмы оказалось скверное чувство юмора: она сделала меня бессмертным, не спросив, хочу ли я становиться живым мертвецом.
Император щелкнул когтем по короне.
— Тьма жестоко надо мной посмеялась, заключив мою силу в эти тринадцать зубцов. А затем по одному отломала каждый из них, спрятав во дворце и лишив меня и моих слуг возможности к ним прикоснуться. Пока корона не станет цельной, мне не будет ходу за пределы дворца — так она сказала перед уходом. И пришлось ждать почти три тысячи лет, пока глупцы вернули мне то, что принадлежит мне по праву.
Я беззвучно застонала.
Проклятье! Это что же получается, он столетиями завлекал сюда легковерных дураков? Заманивал блеском золота и драгоценных камней и позволял обыскивать дворец в надежде, что кто-то найдет один из утерянных осколков его могущества? А когда чужаки на блюдечке приносили ему золотые зубцы, просто убивал их, пополняя свою армию очередным скелетом или умертвием? Но при этом некоторых отпускал, чтобы те привели за собой следующую порцию идиотов?
Мать моя демоница!
Да он вообще мог не вставать с трона — достаточно было лишь пустить по Преисподней слушок, что тут спрятан артефакт немыслимой силы! А потом постелить перед входом красный ковер, зажечь факелы, расставить по дороге умертвия, чтобы сыграли роль загонщиков, и — вот она, дичь, покорно бежит в расставленные сети! А по пути исправно снабжает хозяина дармовыми силами, делая его из года в год все могущественнее. Вернее, так было до тех пор, пока сюда не явились мы, и не притащили последний, тринадцатый зубец, сделавший его воистину неуязвимым.
Я кинула обреченный взгляд на друзей, но что могли сделать акинарцы против этого чудовища? Улька и Мартин свои силы уже истратили. Шмуль тоже на нуле. Зырян едва дышит. Рисьяр, вон, воинственно скалится, но его хватает лишь на то, чтобы прижать медведя к стене да ухватить волков за хвосты, дабы те не сделали какой-нибудь самоубийственной глупости. Даже Князюшка — по моей, боюсь, вине, — остался без магии. А маман с сестрицами тем более оказались не у дел.
— Я убью тебя, Хель! — прошипела откуда-то сзади Герцогиня, чуть ли не быстрее меня оценив невеселый расклад.
— Только после него, — пробормотала я, неуважительно ткнув пальцем в гулко расхохотавшегося Императора. — И вообще, встаньте в очередь, маменька, — Князюшка наверняка возжелает прибить меня первым.
— Мне нужна сила! Живее! — глухо рыкнул муж, на которого я вообще старалась не смотреть. Окружившие его демоны без
