ли?..
– Ну да, – согласился я, – а как иначе?
– А те, – пояснил он, – кто постарше, уже разрабатывают эти операции, руководят в штабе. Это и есть иначе.
Я уточнил:
– Хотите сказать, старшее поколение играет в стратегии?
– Вот-вот, – сказал он. – Человек с возрастом должен расти и умнеть. Если он и до старости бегает с ножом и автоматом, это говорит о том, что его интеллект так и не развивался. Как был дураком, так им и остался. Когда говорю «дурак», я не вкладываю в это слово ничего обидного. Не зря же мы все, взрослея, говорим с досадой: эх, каким дураком я был…
– Так-так, – сказал я, – вроде бы начинаю смутно понимать…
Он сказал с одобрением:
– Потому что уже баймите в стратегии. Все верно, это связано. Точнее, это один из ясных и отчетливых показателей. Когда вы играете в стрелялку, вы действуете за себя и для себя, а когда в стратегии, то уже для других, понимаете?.. Либо выигрываете битву, либо спасаете мир от инопланетян… Ваши личные интересы уходят на задний план, вы о них не думаете. Вы поднимаете экономику страны или всего мира, добываете руду, строите заводы, развиваете хай-тек, защищаете, кормите, развиваете… Вы работаете на человечество, а не на себя!
Ингрид смотрела непонимающе, а я кивнул, сказал со вздохом:
– Да-да, наши предположения… несколько пошатнулись. Во всяком случае, мои.
Он мягко улыбнулся.
– Ничего страшного. Вы же впервые столкнулись с таким вызовом, не так ли? Это не воришек на блошином рынке ловить, как было все века раньше. Мир меняется, новые мотивы преступлений тут как тут. Нужно иметь не просто хорошие мозги, но и уметь мыслить по-новому.
Ингрид посмотрела на меня зло.
– А вот я, – произнесла она с вызовом, – так и не поняла, из-за чего что-то должно было пошатнуться.
Королькович сказал с невеселой улыбкой:
– Вы умные ребята, но не замечаете очевидного. Это свойственно молодым и увлеченным, они не рассматривают другие варианты…
Я спросил нетерпеливо:
– Что мы упустили?
– Вспомните апологетов бессмертия, – предложил он. – Среди них только юные и люди среднего возраста. Но совершенно нет людей старшего возраста… уточняю, тех, кому за восемьдесят, а то для вас и сорокалетние уже старики, верно?
Глава 5
Он грустно улыбнулся, наверняка вспомнил, что и для него в двадцать лет сорокалетние казались древними дедуганами.
Я пробормотал:
– Это так, но могут быть и другие причины. Молодые и средние просто активнее…
Он сказал, страдальчески морщась:
– Я вам говорю, ужас смерти может охватывать только молодых… Инстинкт твердит, что умереть, не успев дать потомство – преступление. Дать потомство и поднять его на ноги. А вот потом, когда поднял на ноги даже внуков, инстинкт говорит успокаивающе, что теперь можно. А когда начинаешь дряхлеть, он говорит все громче и настойчивее, что уже не только можно, но и нужно…
– А ужас смерти…
Он кивнул.
– Выработался инстинкт принадлежности к обществу. Молодой в первую очередь помнит о своих нуждах, старик думает уже о всем племени. Полагаете, почему основные поглощатели новостей о международной политике как раз старики?.. Старый человек с каждым годом все больше чувствует, что его жизнь перетекает в его племя. И смерть уже не страшит, так как он чувствует, что его жизнь продолжается в них, его потомках, даже если они не его прямые потомки.
– Гм, – сказал я, – от меня пока такие чувства… далеки.
– Знаете, – сказал он, – что пугает старых людей гораздо больше смерти?
– Нет.
