перешлешь имейлом. Потом смотрю – полицейский автомобиль! Заинтригована… Проходите в дом.
Я всматривался в ее лицо, обстановку в комнате и уже твердо знал, что она ни в коей мере в кражу денег не вовлечена, прибыли зря, нужно вежливо попрощаться и возвращаться в город.
Не знаю как, но мой мозг так решил… а может, и не мозг, а решил я весь, начиная с самых примитивных пещерных чувств, что определяли еще тогда во тьме веков, кто друг, кто враг, и только это чувство позволило человеку выжить.
– Проходите дальше, – сказала она в прихожей так радушно, что Ингрид расцвела совсем не полицейской улыбкой, а я поневоле прошел следом, не зная, как поскорее поблагодарить и попрощаться. – Не обращайте внимание на этот хлам, там комната поприличнее…
Комната в самом деле не смотрится деревенской, начиная от телеэкрана во всю стену, ультрасовременной кухни, электрогриля, кофейного автомата и прочих понятных уже только для женщин приспособлений.
– Садитесь, – предложила она, – я как раз только что собрала клубнику. В этом году на нее просто невероятный урожай… А вы, кстати, очень интересная пара.
Ингрид ответила быстро:
– Мы не пара!
Анастачкова усмехнулась.
– Я не имела в виду ваши близкие отношения, а чисто профессиональный дуэт… Сильная решительная женщина и тонко чувствующий мужчина с предельно развитым интеллектом. Это ново для человека моего возраста, у нас было все иначе, однако это прекрасная связка. Современные узы.
Она села за стол напротив, придвинула к нам огромное блюдо с клубникой.
– Чтоб все съели!.. Завтра будет втрое больше. Сердце кровью обливается, когда приходится такое выбрасывать, но отдать некуда.
– Соседям, – предложила Ингрид.
Анастачкова посмотрела на нее с мягким укором.
– Шутите? Они люди серьезные, у них такого добра вдесятеро…
– А заготавливать на зиму? – спросила Ингрид.
Анасточкова отмахнулась.
– Из меня никакая хозяйка. Мне все еще копаться во внутренностях нематод куда интереснее. В соседней комнате у меня вся необходимая для работы аппаратура.
Ингрид взяла первую ягодку, но ревниво уточнила:
– Близких отношений у нас нет, как и профессионального дуэта. Мы не из полиции оба, как и не из мира науки. Это только на этот исключительный случай.
Анастачкова посмотрела на нее, на меня, снова перевела взгляд на нее.
– Да?.. А мне показалось, вы прекрасно друг друга дополняете. У каждого есть сильные стороны, которых нет у партнера. Ну ладно, это не важно. Что вы хотели узнать?
– Нужна консультация, – сказал я, опережая Ингрид. – У нас из лаборатории похитили огромную сумму денег. Для кого-то это семечки, а для ученых, что и так нищие, эти двенадцать миллионов долларов – выше крыши. Потому есть люди, которые заподозрили в причастности самых… пожилых сотрудников нашего Центра. Мы с Ингрид усомнились, но нам велено проверить.
Она пристально всмотрелась в мое лицо.
– Усомнились, но все-таки подозрения остались?..
– Иосиф Виссарионович говаривал, – сказал я, – доверяй, но проверяй!
Она улыбнулась.
– Да, помню эту фразу моего детства. А можно поинтересоваться, почему усомнились?
Я бросил взгляд на Ингрид, предупреждая, что здесь стрельба по движущимся мишеням и лихие прыжки с крыши на крышу не помогут, вообще не котируются.
– Нам показалось, – ответил я со всей учтивостью, – в сохранении жизни во что бы то ни стало заинтересованы больше люди среднего возраста. Они и активнее, и сильнее ощущают, что им еще жить и жить бы…
Она чуть наклонила голову.
– Вам показалось верно.
– Однако, – произнес я со вздохом, – как вы понимаете, все-таки есть вероятность, что такую аферу провернул человек пусть не
