Она в раздражении вся перекосилась, словно превратилась в существо из жидкого металла.
– Ты ему веришь?
– Звучит убедительно, – повторил я. – Так что я принимаю во внимание… Дипломатично? Значит, мне можно в МИД. Жаль, там не поймут мой творческий потенциал, а я могу такое наворотить!.. Но, думаю, он в самом деле не стоит за этой группой.
Она сказала с тоской:
– Не обрезай все нити!
– А еще, – сказал я неумолимо, – придется отбросить и остальные версии насчет…
Я запнулся, она сказала быстро:
– Насчет чего?
– Насчет престарелых миллиардеров, – ответил я. – Не знаю, как тебя, но меня он убедил окончательно.
Она покачала головой.
– А меня не очень…
– Тогда что?
– Будем рассматривать другие варианты, – сказала она. – Он не убедил, но поколебал… Вполне возможно, наш подозреваемый как раз в стадии репродуктивного цикла, когда особенно страшатся смерти, так как инстинкт велит стремительно размножаться.
Я посмотрел на нее с интересом.
– Значит, веришь в то, что он сказал?
– В целом, – отрезала она. – Как в теорию. Что к жизни ни одной ногой!.. Хотя, конечно, исключения могут быть.
– Значит, – ответил я, – на этот раз возьмем возрастную группу помоложе. Как Володарский и сказал, а Толстолюбов и Королькович подтвердили, боязнь погибнуть особенно сильна у тех, кто еще не выполнил, как считает природа, своего предначертания. Теперь именно они, эти не выполнившие, и должны быть у нас под подозрением…
Она кивнула, взгляд ее шарил по карте, неожиданно сказала:
– Смотри, возвращаемся в город мимо Анастачковой.
Я сделал вид, что не понял, подозрительно все время выставлять себя знающим, переспросил:
– Анастачкова? Это кто?
Она объяснила победно:
– У тебя выпадение памяти? Она у тебя в списке под номером пять. Коллега.
Я буркнул:
– Только в нашем Центре Мацанюка трудится пять тысяч научных сотрудников. Я что, всех должен знать?
Она ответила победно:
– А я вот уже знаю, что она хоть у вас уже не работает, но частенько является в лаборатории, интересуется делами, дает некоторые советы. Наверное, дельные, если ее еще пускают.
– И что? – спросил я. – Ах да…
– Значит, – сказала она с подъемом и чуточку кровожадно, – у нее есть тоже доступ… и возможность спереть деньги! Что смотришь? Да, женщины менее криминогенны, чем мужчины, но я, как сторонница равноправия, не сбрасываю ее со счетов!.. Тем более что проедем буквально рядом с ее домиком.
Рядом не получилось, хотя на карте село Васькино совсем возле трассы, но пришлось свернуть на проселочную дорогу и попетлять по узким тропкам, пока не открылся ряд домиков, большей частью заброшенных.
Молодежь сбегает в город, что и понятно, но домик Анастачковой выглядит почти новеньким, хотя старый сад такой огромный, что крыша дома едва-едва выглядывает из-за вершин деревьев.
По ту сторону на огромном участке оставлено местечко для стоянки машин гостей, потому я остался в автомобиле, а Ингрид выскочила и позвонила в домофон.
Я не слышал, о чем говорили, хотя мог бы, но приходится сдерживаться, чтобы не перегружать мозг, а то и до инсульта недалеко, ученые должны быть отважными, но осторожными и рассчитывающими каждый шаг.
Дощатая решетка ворот отъехала в сторону, Ингрид, не возвращаясь в автомобиль, сделала ему знак, и он послушно вбежал во двор и припарковался, абсолютно игнорируя человека на переднем сиденье. Вот так и до бунта машин рукой подать. Наверняка им будет руководить человек с несколько оригинальным мировоззрением.
Хозяйка, очень немолодая, но крепкая женщина с породистым лицом и живыми глазами встретила нас на крыльце.
– Я вас приняла за курьеров, – сказала она с улыбкой. – Мне иногда присылают с нарочным кое-какие материалы… какие не
