свою кредиторку», «попробовать обанкротить», то и дело перемежаемые такими выражениями, что за их фантастической грубостью терялся смысл. Отец даже один раз пропустил рабочую встречу с сыном в девять вечера, извинившись, впрочем, и пообещав, что на следующий день посвятит ему не час, как обычно, а два.
Радости от этого Даниил не испытал.
Он понимал, что родителям сейчас не до него, и старался не мешать и не отвлекать их от дел, но страх и тяжесть в груди не давали покоя, и он слонялся неподалеку, стараясь попасться кому-то из них на глаза и услышать вопрос: «С тобой все в порядке, сынок?»
Это сработало. В среду мама действительно заметила подавленное состояние сына, посмотрела внимательно и спросила:
– Ты не заболел? Как себя чувствуешь?
И быстро прижалась губами ко лбу.
– Нет, вроде бы температуры нет. Точно не заболел?
– Все в порядке. – Чтобы ответить, пришлось проглотить ком в горле размером с большое яйцо.
– Ну хорошо. А то я подумала, что ты простыл. Завтра шерстяную жилетку надень под пиджак.
И вернулась в гостиную – к отцу и работе.
В четверг Даниил всерьез взялся за обдумывание новых желаний. Если уж от проведения проклятого ритуала не отвертеться, можно попробовать как-то переиграть Мамочку. Волшебные сказки народов мира оценивали такую возможность как довольно высокую: справились ведь с Румпельштильцхеном, например, или с Тителитури; от злокозненных джиннов тоже случалось успешно избавиться. Впрочем, хватало и обратных примеров, так что к обдумыванию верной стратегии стоило отнестись всерьез. Первое, что приходило в голову, – пожелать, чтобы Мамочка оставила их в покое, раз и навсегда. Но от этой идеи пришлось отказаться: во- первых, такое желание необходимо согласовать со всеми, а Даниил не без оснований подозревал, что ни один из его друзей эту инициативу не поддержит. Он представил себе мрачного Макса, Женю, то и дело хихикающего и косящегося куда-то вбок, серьезного Рому, разговаривающего с невидимым собеседником, и содрогнулся. Даже подходить к ним с таким предложением было боязно. К тому же Мамочка ведь ничего им не обещала: они не выпускали ее из векового заточения в бутылке, не ловили сетью, вымогая исполнение просьб в обмен на свободу; «желаний любых исполнения ждем» – это оставляло ей свободу маневра. Ждали, да не дождались. А в-третьих, просить о таком – значит серьезно рискнуть вызвать ее гнев, а об этом не хотелось и думать.
А если попросить все исправить? Интересно, есть ли у Мамочки пределы возможностей? Вернуть к жизни утонувшего мальчика, тех, кто погиб в «Селедке», Лилиного папу… Воображение нарисовало могильные холмики, двигающиеся, осыпающиеся и разрываемые изнутри скрюченными пальцами, марш живых мертвецов по улицам Северосумска, полуразложившиеся тела, среди ночи стучащиеся в двери домов, – это было бы в ее стиле. Нет, так тоже не выйдет.
Время шло, и Даниил чувствовал, как подступает отчаяние. Не оставалось ничего другого, как действительно пожелать что- нибудь для себя, но постараться устроить все так, чтобы обошлось без жертв. Очень важно продумать формулировку. Нет никаких гарантий, что все решится без очередного кровавого ужаса – вполне невинные просьбы о том, чтобы не ходить больше в бассейн или обратить на себя внимание Лили, обернулись совершенным кошмаром, – но попробовать стоило. Все равно другого выхода нет.
Он решил, что попросит о том, чтобы у папы кончились неприятности на работе. Подумал и добавил: «…и никто при этом не пострадал». С Мамочкой нужно держать ухо востро: она может просто убить отца – вот и кончатся все проблемы разом. Даниил подумал еще, представил последствия, постаравшись, как в шахматах, думать на два хода вперед, и в итоге сформулировал так: «Хочу, чтобы у папы кончились неприятности на работе, никто при этом физически не пострадал, а наша семья не стала нищей».
Звучало довольно сносно. Во всяком случае, он сделал что мог. Неизвестно, чем для города обернется новая кровавая жертва – а о том, как именно «решит вопрос» Рома, он предпочитал не думать вообще, – но хотя бы его родные будут в безопасности.
Оставалось отпроситься из дома в пятницу вечером.
Даниил был уверен, что родители его не отпустят. После всего, что случилось в Северосумске за последние три недели, и при том, что теперь творилось на его улицах по вечерам, никакие рассказы о подготовке к олимпиаде по истории не послужили бы основанием к тому, чтобы отправиться куда-то на ночь глядя, пусть даже и в сопровождении водителя Андрея. Будь он на месте родителей, то своего сына нипочем бы не отпустил. В этом случае Даниил решил просто сбежать: не приходить из школы домой в пятницу вовсе, предупредить, что вернется поздно, выключить телефон – а потом будь что будет. Любое наказание не станет страшнее возможных последствий от еще одного пропущенного ритуала. Вряд ли Мамочка примет от родителей извинительную записку за прогул.
