Ехидство ушло, лицо Дьякона сделалось серьезным. – Если так рассуждать, друг мой, то твой вопрос можно задать любому производителю оружия. К примеру, какому-нибудь фрезеровщику с концерна «Калашников». Я ведь не занимаюсь убийствами, Бустер, я просто помогаю людям доставать то, что им нужно. И меня совершенно не колышет, для чего оно им нужно. Просто бизнес, как говорится, ничего личного… А ты-то с чего вдруг об этом задумался?
– Да вот задумался. У меня ж тоже рыло в пуху… Бизнес, ничего личного… – передразнил Ментол. – Я притаскиваю, ты перепродаешь. И если кого-то убивают с помощью этих штуковин, то в этом есть и наша с тобой вина.
– Наша вина разве лишь в том, что нам хочется кушать. Не мы – дерьмо, жизнь вокруг дерьмовая. Кстати, ты думаешь, ты один такой? Был у нас уже один гуталинообразный фрукт по кличке Усатый Нянь. Начал вдруг ни с того ни с сего у меня кое-какие артефакты покупать, на что кармана хватало. По мелочи, конечно, потому что карман у него был совсем не банкирский. Я думал, он для перепродажи берет. Ну, мне-то что за дело, если человек таким образом зарабатывает? А потом он как-то поднажрался, да и проболтался, что купленное назад в Зону таскает. Я услышал, только пальцем у виска покрутил. «Ты говорю, Нянь, чай, не заболел?» А он: «Лучше быть таким больным, как я, чем таким здоровым, как ты, толстая морда!» Ну, мне-то что за дело? Любой каприз за ваши деньги! Короче, ушел Нянь как-то в Зону с очередной партией скупленного и не вернулся.
– А не он, случайно, у тебя тогда, в первый раз, «щелкунчиков» приобрел?
Толстяк скривил физиономию:
– Нет, не он. И вообще тебе лучше не знать, кого твои пирамидки интересуют! Целее будешь! Твое дело маленькое, принес мне и получил денежку!
– «Менгелевцам», отморозкам, небось втюхиваешь?
Дьякон сжал кулаки и положил их на стойку:
– Знаешь, дружок, допивай-ка своего «принца» и топай дальше.
Продолжать разговор было бессмысленно: Дьякон не понимал Ментола. И никогда не поймет. Не та душа!
Сталкер махом опустошил стакан и поднялся с высокого стула:
– Ладно, Антон Иваныч. Потопал я.
– Ага, ступай. Только мой тебе совет… Не ломай никогда голову над тем, что в принципе вообще размышлений не требует. В жизни только одна формула заслуживает внимания. Товар – деньги – товар. А остальное от лукавого! Вот тебе и весь мой сказ.
Ментол распрощался и ушел. Он не был согласен с толстяком, но бессмысленность дискуссии была очевидна. Дальше своей формулы Дьякон в жизнь не всматривается. И, наверное, счастлив этим. Такие у него принципы…
Да и все сталкеры вокруг озабочены только собственным взаимодействием с этой формулой. Особенно те, у кого имеется семья. И заниматься их перевоспитанием тоже бессмысленно. Не фиг метать бисер перед свиньями!
14. День третий
После подъема, сбегав с памперсами «до ветру» и сполоснув из «бездонок» физиономии, все, кроме присутствующего в лагере «мушкетера», привычно взялись за рюкзаки, добыли оттуда очередные банки консервов. «Мушкетер» безучастно лежал на краю помоста. Наверное, уже сжевал свою галету…
– Хрень какая-то! – сказал Куприянов растерянно, срывая с банки крышку. – Жрать почему-то совершенно не хочется…
Он сразу же примолк, но Сергей просто физически ощутил готовое выскочить окончание фразы. Что-то типа «Как будто найденная вчера кровать меня расстроила…»
А ведь расстроила. Ты, наверное, теперь даже радуешься, что изменщица понесла наказание, товарищ капитан… У вас, ревнивцев, всегда так!
– Ты, видно, прежде исключительно в коротких ходках бывал. – Сергей усмехнулся.
Он вспомнил, что и Зоя тоже нечто такое говорила.
– Это, Димон, еще одна особенность Зоны. Если ходка вдруг затягивается, на третий день всегда кусок в горло не лезет. Но есть необходимо! Сколько нам еще сил потребуется – одному господу известно. Так что хоть давись, но консерву употребляй! Целее будешь! – Сергей снова усмехнулся: нечто вроде своих последних слов он и Зое тогда выдал.
Куприянов молча принялся следовать совету. А опустошив банку, сказал:
– Ну что, соратники? На подвиги?
Вот же язык у мужика проклятущий!
– Лучше не надо. Я бы с удовольствием обошелся без подвигов.
– Я бы тоже. Но есть у меня ощущение, что и в день грядущий не избежим мы сего ратного труда. Как ни пафосно это звучит. Придется погеройствовать…
