Гоэта с мольбой посмотрела на Гланера, но наткнулась на жесткий, незнакомый взгляд и плотно сжатые губы. А ведь этот человек столько лет был ее лучшим другом, и, оказывается, она ничего о нем не знала.
– Гланер, прошу тебя, не надо! Что я тебе сделала? Обещаю, я буду молчать, я никому не скажу, – Эллина решила воспользоваться традиционными женскими уловками. Нужно было бы еще заплакать, только слезы никак не хотели наворачиваться на глаза.
– Ты сама в это веришь, Лина? Не сунулась бы тогда в Рамит, не полезла со своими подозрениями к Анабель, не проявила неуемное любопытство – ничего бы не было. Так что, вини только себя. Мне жаль, но ты должна умереть. А теперь не испытывай моего терпения и раздевайся. Доноверу ты дала, сейчас моя очередь.
Эллина вздохнула, подошла к занавеске, за которой притаилась кровать, отдернула ее и села на постель, с нескрываемым презрением глядя на бывшего друга.
Гланер налил себе еще вина, смакуя, выпил, затем наполнил бокал гоэты и отнес ей. На этот раз Эллина выпила его, но выполнять указания гоэта не спешила.
– Либо ты сама разденешься, Лина, либо это сделаю я. И тебе будет очень больно.
– И не надейся, я не стану.
– Станешь. Либо снимешь, либо я зову Доновера.
Понимая, что могут сделать с ней двое мужчин, Эллина предпочла, чтобы в комнате остался один – с ним хотя бы можно попытаться справиться.
Под пристальным взглядом гоэта, не позволившего задернуть занавеску, она начала медленно раздеваться. Остановилась на чулках и замерла на краешке кровати, зябко передергивая плечами – холодно в одном белье.
Гланер жестом указал на середину кровати, но Эллина и не думала двигаться с места. Ее глаза искали какой-нибудь острый или тяжелый предмет. Найти не успела – гоэт ухватил ее и силой уложил куда хотел. Не церемонясь, стянул белье и с нескрываемым удовольствием прошелся пальцами по тому, что оно прятало.
Гоэта ударила его коленом в живот, оставила следы от ногтей на спине – бесполезно. Заломил руки над головой, прижал своим телом и продолжал.
Эллина все же вырвалась, спрыгнула с постели, потянулась к стулу, надеясь ударом по голове насильника прекратить унижение, но Гланер вырвал его и, наградив пощечиной, от которой свело зубы, вернул ее на место.
Его руки вольготно скользили по телу Эллины, лапали, мяли, сжимали, пощипывали.
Минутную передышку гоэта получила, когда он снимал штаны, но воспользоваться ею не сумела.
Он знал, как унизить ее. Уткнувшись лицом в подушку, Эллина молча терпела, радуясь, что Гланер хотя бы не был извращенцем и не стремился ее покалечить. Все, что ему было нужно, – это получить удовольствие, и он его получал, подмяв ее под себя, заставляя лежать в этой неудобной позе.
Потом гоэт перевернул ее, снова лег сверху и продолжил. А она лежала и смотрела в потолок, в одну точку.
Пытаться сейчас сопротивляться – навредить своему здоровью, лучше терпеть. Да и Гланер тяжелый, не столкнешь.
Хотя бы один, хотя бы традиционно. Хотя бы не позвал Доновера присоединиться – этого бы Эллина не выдержала.
Наконец все закончилось.
Гоэта, сжавшись, отползла к краю кровати, потянувшись за одеждой, но Гланер не позволил, прижал к простыне.
– Чего тебе еще, ты получил, что хотел, – злобно прошептала Эллина. – И это тот человек, которой столько лет был самым близким для меня, тот, кому я доверяла! Что ухмыляешься? Развлекся и сейчас убьешь? Убивай, сволочь, убийство ничуть не хуже предательства.
– Браво, сколько громких смелых слов! – рассмеялся гоэт, прижимая обе ее руки к кровати и зависая над ее лицом. – Приятно видеть, что не хнычешь, стыдливо не сжимаешься в комочек в углу. Нет, Лина, еще не все, я только начал и планирую хорошо развлечься в твоей компании. Согласись, один раз – маловато за десять лет. А вот один раз за год…
– Такое физически невозможно, если только… Ты что-то выпил?
Вместо ответа он снова широко улыбнулся и, наклонившись, практически касаясь ее уха, прошептал:
– Догадливая. Не мог допустить, чтобы наша единственная встреча закончилась так быстро.
Эллина резко ударила его коленом в пах и, оттолкнув, вскочила на ноги. Ее манила опорожненная бутылка вина на столе, если разбить, то получится отличное оружие. Раз это уже не тот Гланер, которого она знала, то нечего его жалеть. Он-то ее жалеть не станет.
– Самая умная, Линочка? – Ее схватили за волосы и с силой запрокинули голову. – Тебе удалось меня разозлить, а не следовало,
