Не успел звук рассеяться, как Якса послал своего мощного жеребца в поле, наперерез животным. Свита последовала за ним. С посвистом и гиканьем, погоняя откормленных овсом лошадей, три десятка всадников разделились на два крыла и стали охватывать самую главную добычу – лосей и оленей. Кабаны ушли в сторону, а волками, лисами и зайцами охотники собирались заняться немного позже. Всё равно они не скроются. В поле от лошади и стрелы уйти сложно, а в лесу, который мог бы укрыть зверей, ещё один отряд загонщиков, который пуганёт их обратно.
– Хей-й! – ударяя коня стременами, закричал князь и на ходу прокрутил в ладони копейное древко.
Он хотел развеяться, и, судя по всему, охота будет удачной. Невдалеке от Яксы, не успевая удрать, оказался мощный сохатый, который прикрывал стадо, и князь решил, что вожак – достойная для него цель. Направив к нему жеребца, Якса слегка подправил его движение, замахнулся и ударил. А поскольку воином и охотником князь был опытным, то не промазал. Копьё вошло под лопатку лося, и Якса отпустил древко.
– Хей-й! – радуясь удачному удару, князь взмахнул рукой, подзывая оруженосца.
Юноша, дальний родственник князя, немедленно передал ему второе копьё, и Якса опять погнался за сохатым. Лось уже хромал, на белоснежный снег лилась его кровь. Животное было обречено, и князь не торопился. Второй удар должен был стать добивающим, и лучше всего нанести его в шею. Однако лишь только Якса замахнулся, как услышал вопль Березана:
– Княже! Беда!
«Неужели кто-то под рога сохатого попал или решил встать на пути кабанов?» – промелькнула у князя мысль, и он, поморщившись, посмотрел на воеводу.
Березан указывал на дорогу, которая выходила в поле и петляла между лесами от стодорянского городка Берлин до шпреванской Копаницы[2]. Вроде бы ничего необычного. В поле выезжал отряд вооружённых всадников, примерно два десятка воинов. Но… На всадниках были белые плащи с чёрными крестами…
Князь резко потянул на себя поводья жеребца, заставил его остановиться и обратился к боярину:
– Созывай воинов! Это враги!
Князь рассудил просто. Врагов немного. Пусть они даже рыцари и в броне, против тридцати воинов его свиты и сотни загонщиков, которые стали выходить из леса, они не выстоят. Поэтому он решил не торопиться. И во всём этом была его ошибка.
Католиков оказалось гораздо больше. Вслед за первым отрядом крестоносцев показался второй, на этот раз полная сотня воинов, а в лесу начался бой. Загонщиков княжеской охоты кто-то убивал. Кто именно, неизвестно, но понятно, что это враги, которые находятся на стороне католиков. Чаша весов качнулась на сторону противника, и Якса повернул коня в сторону Берлина.
– Отступаем! – подал команду князь.
Охотники стянулись поближе к своему вождю и, не обращая внимания на загонщиков, которым предстояло спасаться самостоятельно, стали уходить от погони.
Разумеется, крестоносцы погнались за князем. Лошади у них были хорошие, и они стали нагонять беглецов. Ещё немного, и вражеский авангард сцепится с арьергардом шпреванского князя. А потом завяжется бой, и шансы на спасение уменьшатся. Князь это понимал и бросил Березану:
– Хвост оставь!
Боярин понял вождя правильно и приказал остаться замыкающей десятке дружинников, которые повиновались и развернулись на преследователей.
Позади крики, ржание лошадей и звон оружия. Дружинники погибали, но прикрывали князя, и Якса, до скрежета сцепив зубы, подумал: «Простите, братцы. Мне нужно спастись, и я за вас отомщу. В Берлине две сотни воинов, и мы поквитаемся с католиками. Только бы оторваться… Только бы оторваться…»
В этот момент сугробы на обочине взметнулись ввысь, и перед княжеской лошадью появилась натянутая верёвка.
«Ловушка!» Якса потянул на себя поводья, но было поздно.
Жеребец князя, запнувшись, упал на колени, а князь вылетел из седла. Его левая нога зацепилась за стремя, и он спиной упал на утоптанный снег. После чего конь протянул его немного по дороге, замер и попытался подняться. Но ничего не вышло. Передние ноги племенного жеребца, который раньше ходил под седлом герцога Альбрехта Медведя, были сломаны, и он жалобно заржал. Впрочем, князь этого не слышал. В его голове всё помутилось, а из груди вылетел воздух. Дышать было нечем, и Якса, словно выброшенная на берег рыба, открывал рот и пытался вздохнуть.
А вокруг него шёл бой. Из сугробов вылезали германские наёмники из славянского племени моричан и сразу бросались в атаку.
