Когда запах трупа стал настолько густо висеть в воздухе, что просто забивал ноздри, каменная труба перешла в железную.
Вентиляционная шахта разделялась на три направления. Справа, куда труба делала поворот, пробивался яркий свет. Здесь было свободнее, Басмач свернул к свету и ахнул:
– Э-эх. Пацан, ты только глянь.
Назар протиснулся к решетке, откуда пробивался свет, и зажмурил глаза, настолько он был яркий, белый.
Сквозь прорези в металле виднелся лес. Зеленые деревья простирались по всей площади огромного зала. Солнце им заменяли очень яркие лампы, одна из которых назойливо светила Назару в глаза.
– Ничего не напоминает, а? Ты присмотрись.
– Глаза свет режет, – отозвался Назар. – Не могу рассмотреть.
– А я подскажу: Семск, община Ыча. Ну, и корова с кустом, растущим из спины.
– Здесь тоже коровы? – От света заслезились глаза. – Ни черта не вижу.
– Нет, парень, – голос Басмача стал резче. – Здесь люди…
Назар не мог рассмотреть подробностей, но и само по себе то, что на трупах людей выращивают деревья… И ведь где-то здесь Майка!
– Уйдем отсюда. Воняет жутко, – предложил Басмач.
Они вернулись к развилке и продолжили ползти прямо.
Труба постепенно смещалась, делая плавную дугу. Справа и слева стенки вентиляционного тоннеля были забраны мелкой решеткой, теперь они ползли непосредственно над лесом, пересекая одно помещение с посадками за другим. В какой-то момент «земля» ушла из-под рук и ног, и секция вентшахты обвалилась.
Приземлились мягко. Назар лицом к лицу свалился на молодого парня, из его живота рос колючий куст. Когда Назар, морщась от вони разлагающегося тела, попытался встать опершись на деревце, мертвец открыл глаза.
– Не вздумай верещать! – Басмач зажал Назару рот. – Это все живые люди, вроде. Как и та корова из фургона. Да, блевать хочется, но терпим.
Они очутились где-то в чаще этого леса. Деревца и правда походили на те, что описывал Игельс: вполне яблоня, вот только колючки как у кактуса вместо листьев. Но видимо старик забыл добавить, что растят те яблоньки прямо на человеческих телах.
Через определенные промежутки на посадке были расставлены серебристые емкости – бочки, – от которых многочисленные трубки тянулись к лежащим телам.
«Люди питаются из бочек, а деревья – содержимым тел», – Басмача передернуло от этой вроде бы простой, но чудовищно- циничной мысли.
– Я даже не знаю, смерть для того, кто это сделал, достаточное наказание? По-моему нет, – бородач развел руками и, аккуратно переступая, побрел дальше.
Лесопосадка закончилась двустворчатой стальной дверью, закрытой на ключ. Обшарив все вокруг, Назар обнаружил будку с садовыми принадлежностями вроде секатора, вил, граблей… Нашелся и кусок стальной проволоки, из которой Басмач выстучал подобие отмычки и, повозившись, вскрыл замок.
За дверью находился коридор. Вот только его легко можно было бы сравнить с больницей или каким санаторием: белый кафель на полу и стенах, освещение, чистота.
– Да-а, здесь тебе не грязный тоннель. И плюнуть стыдно, – покачал головой Басмач.
– На бункер похоже, – шмыгнул носом Назар, глядя на отпечатки сапог на чистом полу. – Лабораторная часть тоже… белая была.
Внимание Басмача привлекла еще одна дверь, вообще, в коридоре дверей помимо этой было еще штук пять. Но именно из-за той доносились какие-то звуки, пение.
– Стойте! – грозный окрик прилетел из другого конца коридора. Следом ударил автомат. Басмач с Назаром бросились врассыпную и открыли ответный огонь. Двоих с открытыми лицами срубили сразу. Но на звук выстрелов бежали еще несколько, а из дальних дверей высыпал еще десяток бойцов.
Назар и Басмач, огрызаясь из автоматов, отползли к той двери, где до этого слышался шум. Басмач дернул двери на себя, прикрывая Назара стрельбой. Пение прекратилось.
Здесь тоже был лес, только явно моложе, деревца едва доставали до колена. Между саженцев мелькнула сутулая фигура в грязном халате и исчезла. А вот охранника, притулившегося в темном углу у будки с инструментами, Басмач проглядел.
Айдахаровец рубанул саблей, бородач еле успел отбить клинок автоматом и врезать как следует охраннику прикладом. Одного
