урок лафотов, хоть и не мастерски, но при помощи Толикама справился с задачей. Липкий тоже умел связывать, подозреваю, изучил на собственном опыте. После того как обездвижили пленных, я отправил вора на Серебрушке, выделив ему одну из наших безымянных, вслед за Чустамом с парнями.
Огарик рвался попрактиковаться во врачевании, но я его остановил:
– Ни к чему им знать, что ты маг.
– Так я… А вдруг умрут?
Положение парней действительно было не ахти. По рубахе возницы расплывалось кровавое пятно – мое копье вошло довольно глубоко. Один из воинов так и сидел с арбалетным болтом в груди, хотя выглядел сносно. Легче всех, возможно, отделался оглушенный, он все еще не пришел в сознание. Мне было все равно, но вот парень:
– Я сейчас повязку наложу.
Огарик смотрел на меня не моргая. Как ему отказать, я не знал, но и возиться с этими воинами очень не хотелось.
– Нельзя, понимаешь, нельзя.
– А я как будто перевязываю, они даже не почувствуют.
– Почувствуют, – подключился к разговору Шван. – Я знаю, меня лечили алтыри. Надо мазью какой-нибудь мазать. Будет казаться, что от нее эффект.
– Поищи в карете, – попросил я старика.
– А почему ты тогда ожог Клопу мазью предложил лечить, а не сам стал? – спросил я Огарика, пока мы ждали Ларка и Швана, изучавших в карете трофеи.
– Если просто магией лечить, то неправильно кровь потом идет по телу и шрамы остаются, лучше мазью.
Ларка я зарекся брать даже в качестве устрашения противника – эффект обратный.
– Либалзон Борокугонский! – крикнул из дверей повозки дед.
– Шван, я ведь не его родословную послал изучать!
– Тут костюмов много женских и мужских, а больше ничего. На облучке немного продуктов, но… наверное, на самый крайний случай, слишком уж незамысловатые… О-о-о! Пирожные будешь?
– Спрашиваешь!
– Тут два, можно одно?
Я сглотнул слюну. Вообще-то надо бы наказать Ларка.
– С Огариком своим поделишься! – крикнул я. – Нашел?
– Не совсем, но подойдет.
Через пару минут дед вылез из кареты, держа в руках горшочек.
– Что это? – тихо спросил я, когда он подошел.
– Крем женский, – так же тихо ответил дед.
Я удивленно взглянул на него.
– Больше ничего нет.
– Ладно, пойдет. Пошли, лекарь. Я буду перевязывать, а ты мазать, – повернулся я к Огарику.
Дед потянулся за нами.
– Куда?! Ищите в карете все самое нужное! Мы ведь не на пляже. Сейчас кто появится, и считай без голов остались.
С тем воином, которого ранил я, разобрались быстро. Мы распластали кинжалом его кафтан и рубаху, последнюю использовали в качестве перевязочного материала, заодно завязав ему рот – не кляп, конечно, но особо громко не закричит. Толикам в это время страховал, держа копье у шеи пациента. А вот со вторым…
Болт вошел хорошо, и только я за него взялся, воин, стиснув зубы, застонал. Благо, что ранение в правую сторону груди, а не в левую – тогда уже было бы некому помогать. Хотя не благо, лучше бы уж… Осмотреть рану мешала кольчуга.
– Намотай тряпку на руку и рви, – посоветовал воин.
Сходив за обрывками кафтана, я прихватил по дороге ветку.
– Держи, – сунул я палку в рот мужику, тот покорно сжал зубы.
Первый рывок сорвался – рука соскользнула по крови. В глазах воина я прочитал очень нелестное мнение о моих способностях. Обтерев болт и сжав как можно сильнее, я дернул… болт остался в руке.
– Кольчугу бы снять… – предложил Толикам.
– Дернешься, убью, – глядя в глаза мужику, произнес я. – Толикам, развяжи его.
