я все-таки спросил:
– А вы спать когда ложитесь?
– Да мы днем высыпаемся, – ответил Толикам.
– Зачем?
– Ночью меньше шансов, что кто-то найдет, – пояснил Чустам.
– Я же нашел, – зевнул я. – А если днем кто придет?
Взгляды скрестились на корме. Похоже, я подрываю его авторитет, и это ему очень не нравится. Но если в рабстве нас сдерживало наказание орков, то теперь…
– Я и говорю, уходить надо, – гнул свою линию Чустам.
– Это… я, наверное, к себе пойду… – В этот момент я остро почувствовал, что одному все-таки лучше. – Я ночью сплю.
– Можно я с тобой? – вдруг наивно спросил Ларк.
Не, ну вот чего он! Ведь получал от меня пару раз. За дело, конечно, но получал…
– Ты соль обещал. – Клоп мягко намекнул на то, что он пойдет с нами, похоже, сегодня сорваться не получится.
– Конечно, сходите, – произнес Чустам теплым голосом.
Только вот тепла в нем было… Ну вот на кой оно мне? В особенности криворукий. Я уже сильно пожалел, что подошел к ним.
– Пойдемте. – Меня взбесило, что он дает разрешение парням. – Только возьмите огниво – у меня нечем огонь разжечь.
– А у нас нет, – прохлопал глазами Ларк.
– А как огонь развели?
– Чустам палочки потер.
– Возьмите угольки, – предложил Чустам.
– Да ладно, не надо, – вежливо отказался я.
– Бери, бери, – усмехнулся корм, – замерзнете же. Пойдем поговорим, Хромой?
– Чего вам тут не говорится? – Клоп косо посмотрел на Чустама. – Видим же, что крыситесь, мы тоже хотим послушать.
– Ну здесь так здесь. Чего ты опять свой норов показываешь? Что я тебе плохого сделал? Что бы я ни предложил, ты поперек лезешь.
– Да ты ничего и не предлагал, кроме как уйти отсюда. Уйти куда? Где нам рады? Да и предложение, если честно, попахивает твоим желанием, а не общим.
– Ну так вы предложите хоть что-то сами! Мы ведь теперь не рабы, и решать вместо нас некому! А жить как-то надо. Здесь действительно опасно. Ну предлагайте!
На некоторое время повисло молчание.
– Я ведь, Хромой, много повидал в жизни. И понимаю, как называется то место, куда мы встряли. А ты, похоже, не совсем. У нас у всех печати рабов, и стоит нам показаться кому-то, как тут же охотники за печатями появятся, а дальше центральный загон, и если никто не купит, то по распределению. Даже мне, казалось бы попавшему в плен к зеленым, в той сотне, где я служил, вряд ли кто поверит. Да если и поверят, все равно отдадут страже, как положено… Еще и опозорюсь. Да и навоевался я… К чему я это тебе все рассказываю. Есть предложения – говори. Нет – так чего ершишься? Хочешь парней против меня настроить? Зачем? Сейчас нам вместе надо держаться – по одному переловят, да и проще вместе выжить. А то, что гонор иногда у меня проскальзывает, так извините. Я и в сотне десятником был, и в рабстве… Отложилось как-то на характере… Ты ведь тоже не всегда, как Толикам, говорить можешь.
Треск огня, поедающего сучья, подброшенные Ларком, только усугублял тишину ночи.
– Не знаю, Чустам, мне надо все обдумать.
Корм пожал плечами:
– Если уходить будете, сообщите – мы же не орки все-таки… И соли захватите. Правда как-то соскучился. – Чустам встал, поднял большой кусок коры и голыми руками выдернул на него из костра несколько горящих сучьев. – Держите, раздуете.
– Не надо, на том берегу дорога близко, а такой «печи», как у вас, у меня нет – заметить могут.
После света костра несколько минут пришлось привыкать к темноте. Но постепенно глаза освоились, к тому же луна, или, как ее тут называют, ночной лик выглянул из-за очередного облака.
– Чустам неплохой парень, – сказал Клоп, шедший за мной.
– Я и не говорю, что плохой. Только какой-то он слишком уж хороший. И к оркам-то он не рабом попал, а пленен был, и в
