– Тогда вот хворост, увидишь, что огонь совсем затухает, кинешь одну, маленькую. Вон веник из зелени, сразу начинай махать сверху – дым разгоняй. Днем ветерок поднимется, незаметно будет, а сейчас нас издалека видно. Если палка вся не загорится, а угли продолжат затухать, снова ветками маши.
– Хорошо. – Я заглянул в колодец кострища, там плясали мелкие огоньки на головешках. – Только схожу умоюсь.
– Пить захочешь – сходишь. Попусту на берегу не показывайся. Пойдем, место покажу.
– А чего шепотом?
– Остальные спят. Да и утром в тишине голос далеко слышно.
Река оказалась в минуте ходьбы. Вышли мы на излучину, по которой видно было, что мы действительно на острове. Но на сам берег показываться не стали.
– Вот тут по следам спустишься и в камыши попадешь. Только перед тем как идти, внимательно противоположный берег осмотри – вдруг кто есть.
Я кивнул. Оказывается, не у одного меня паранойя. Когда вернулись к костру, Чустам продемонстрировал процесс подкладки хвороста. Сразу действительно появлялся маленький дымок, но через две-три минуты огонь начинал медленно поглощать ветки, и дым становился почти незаметен.
– Кто проснется – усадишь вместо себя. Сам выспись. Вечером сходим, покажешь, где дорога.
Я снова кивнул. Все же странные мы создания. В рабстве только скажи, что можно спать, тут же глаза закрыл, и сон видишь. Сейчас, казалось бы, спи… ан нет – как будто кто спички в глаза вставил.
Через час проснулся Толикам.
– Доброе утро, – поприветствовал я его.
Он махнул мне рукой в знак того, что слышал, и исчез в кустах. Минуты через две вернулся, завязывая пояс.
– О-о-о… – Он передернулся и подошел к «печке».
Нагнулся над ней, улавливая телом тепло. Я тоже, когда проснулся, замерз. Но после ночей под открытым небом особо не рассматривал это как неудобство.
– Давно не спишь?
– Не очень.
– Чустам опять до утра сидел?
Я кивнул.
– Что думаешь?
– Насчет чего?
– Да насчет всего. И насчет уходить, и насчет воровать.
– Эк у тебя мысли какие глобальные с утра. Не знаю. Место бы какое найти, где спокойно. Ну а воровать… Купить мы ничего не можем, а просто так нам никто ничего не даст. Тут ведь не ради наживы, а ради выживания.
– Знаешь, когда я молодой был, недалеко от нашей деревни вот такая же шайка беглых поселилась. Сначала тоже по дворам вещи исчезали. Потом обнаглели и на дороге наших останавливать стали. Ну мужики собрались и выловили их. Так у них там в яме столько всего было, что не в каждом хозяйстве наберется.
– Предлагаешь так, как сейчас, жить?
– Нет, конечно. И есть что-то надо – рыба сейчас уже поднадоела, а что будет через луну? Да и к зиме приодеться не мешает. Просто я тогда, помню, сам камни в них кидал…
– Вы их камнями забили?
– Зачем? Нет. Так, кости помяли да в загон сдали.
– Ну вот, а сейчас нас сдадут, – раздался из шалаша недовольный шепот Клопа.
– Да чтоб у тебя маги язык на зелья забрали, – поддержал ворчание проснувшийся Чустам.
– А что, из языка зелья делают? – заинтересовался я.
– Из обычного – нет, а из его – сделают. Яда больно много. Не спится же вам, – ответил корм.
День прошел тускло. В том смысле, что все были вялыми, и, несмотря на прекрасную погоду, настроение было так себе, но к вечеру…
– А если вдруг лошадь уведем, то как мы ее сюда переправим? – Ларк был слегка возбужден.
– Они, в отличие от тебя, плавать могут, – просветил его Клоп.
– Вы сначала уведите ее, – осадил их Толикам.
