Не сводя со спящей супруги глаз, он протянул руку и осторожно погладил сквозь ткань заманчивую вершинку. Антония пошевелилась, с приоткрытого рта сорвался легкий вздох, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. Она продолжала пребывать в своих девичьих снах. Голубые глаза Ива вспыхнули, губы медленно раздвинулись в чувственной, предвкушающей улыбке, и он осторожно потянул ткань, освобождая соблазнительное розовое полушарие. Несколько мгновений полюбовался на открывшуюся картину, потом снова погладил и еще раз, пока темно-розовая горошина не стала твердой и чувствительной. Антония задышала чаще, но все еще не проснулась, чему Ив только обрадовался. Он не был уверен, что его выдержки хватит надолго, и очень надеялся, что к моменту, когда Тони все же раскроет глаза, осознав, что происходит, останавливаться будет уже поздно. Приподнявшись, Ив оперся ладонью с другой стороны от девушки, наклонился и прихватил губами вершинку, слегка втянув ее в рот и нежно пощекотав языком. Наградой ему послужил тихий возглас и хриплый со сна, не слишком уверенный голос.
– И-ив, ч-что ты делаешь?.. – пробормотала Тони, видимо, еще не до конца проснувшись.
Де Ранкур, на мгновение отвлекшись от своего приятного занятия, встретился с ней взглядом: в затуманенных глазах супруги, сейчас ставших красивого темно-серого цвета, плескалось сонное удивление, но, к удовольствию Ива, возражать против его действий она не спешила. Широко ухмыльнувшись, он ответил:
– Глупый вопрос, Огонечек.
И вернулся к призывно торчавшему шарику, словно просившему продолжить ласку.
…Антония спала, и ей снился чудесный сон. Что-то нежное, приятное, откуда категорически не хотелось возвращаться в реальность. Кто-то прикасался к ней осторожно и едва ощутимо, и желания отстраниться не возникало. Словно бабочки порхали по ставшей очень чувствительной коже, щекоча лапками, и Тони не сдержалась, тихо вздохнула. Вот одна бабочка мазнула крылом по груди, задев сосок, и тело отозвалось вспышкой ярких ощущений, новых и оттого не совсем понятных. И снова прикосновение, только теперь из воздуха соткался лепесток и плавно опустился на грудь, скользнув по уже напрягшейся вершинке и одарив очередной россыпью ощущений. Где-то на границе сознания зашевелилось смутное понимание, что происходящее с ней – не совсем сон. Слишком уж сильными были эмоции, да и, кажется, прикосновения тоже не совсем принадлежали бабочкам и лепесткам…
Это оказался Ив, это его губы, уверенно захватив в плен ставшую слишком чувствительной твердую горошину соска, заставили Антонию тихо вскрикнуть от неожиданности. Сорочка уже не прикрывала ее грудь, а его рот показался обжигающим, и, захваченная необычными переживаниями, Тони не сдержала вопроса. Только голос дрогнул, выдав ее волнение, да муж и так мог чувствовать, что творится в душе девушки, благодаря третьему дару. И да, глупо было с ее стороны спрашивать, что происходит, – красноречивое доказательство серьезности намерений Ива прижималось к ее бедру, и Антония догадалась, что это та самая штука, которую она видела вечером. Но… почему теперь она твердая?.. Мысль потерялась, потому что Ив решительно сдернул с Тони одеяло, не отрываясь от увлекательного действа, и настойчиво потянул с юной супруги сорочку, собираясь, по всей видимости, избавиться от мешавшей одежды. Антония не возражала…
Тонкая ткань вдруг стала раздражать, захотелось ощущать прикосновения без всякой преграды, и девушка послушно опустила руки, позволив сорочке соскользнуть вниз и открывая Иву дальнейший простор для действий. Казалось, вслед за стремительно сползавшим с ее тела шелком кровь в венах превращается в жидкий огонь, обжигая изнутри, заставляя дышать чаще. Тони сама не поняла, в какой момент пальцы зарылись в густые волосы Ива, сжав рыжие пряди, прижимая его голову ближе. Между тем он оставил в покое грудь, сладко нывшую от доставшейся ей порции ласки, и поцелуи сместились на живот, лихорадочные, грубоватые – Ив слегка прикусывал нежную кожу, заставляя Антонию вздрагивать и судорожно всхлипывать.
Она зажмурилась до разноцветных мушек перед глазами, перестав ощущать свое тело, растворившись в нахлынувших ощущениях и совершенно позабыв про какую-то там стеснительность или смущение. Внутри нарастало напряжение, нервы дрожали, натянутые до предела, и голова кружилась все сильнее. Хотелось чего-то большего, но чего – Тони сама до конца не понимала и поэтому могла лишь послушно подаваться навстречу, полностью доверившись мужу, – ведь мама говорила, он все сделает как надо… Сорочки на ней давно уже не было, а Ив спустился до самого низа живота, щекоча горячим дыханием, и Антония не сдержала нервного смешка, сильнее вцепившись в волосы мужа. Его ладони скользнули по бедрам, россыпь быстрых, жалящих поцелуев пролегла совсем рядом с тем местом, где все жарко пульсировало от проснувшейся страсти, и Антония, повинуясь мудрому древнему инстинкту, послушно раздвинула ноги. Она больше не задавалась глупыми вопросами, что собирается делать Ив и насколько это прилично, в голове не осталось даже тени мысли – они все сгорели в том пламени, которое разбудил в ней так неожиданно супруг.
Он же упивался исходившим от Тони тонким цветочным запахом, мешавшимся с вкусным ароматом ее желания, сладковатым и немного пряным, как корица. Ее податливость и покорность заводили почище самых смелых ласк иных его прежних любовниц, Ив даже мимолетно удивился силе собственных эмоций. Он оказался прав, эта своенравная девочка хранила настоящий Огонь внутри,
