души.
Дверь закрылась, и Антония напомнила себе, что собиралась сполоснуться. Встав под тугие теплые струи, она прикрыла глаза и длинно выдохнула, позволив воспоминаниям замелькать перед внутренним взором. И снова улыбка неудержимо раздвинула губы, а сердце пропустило пару ударов. Антония смаковала картинки, опять переживая те восхитительные мгновения. Это действительно было чудесно, пусть и не совсем так, как Тони представляла себе в целомудренных мечтах. На деле все оказалось ярче, глубже и жарче, и даже почти полное отсутствие нежности не снизило накала ощущений. Хотела ли она повторить?.. Девушка прерывисто вздохнула, слизнула с губ капельки воды и невольно передернула плечами. С одной стороны, наверное, да. С другой… Ив вел себя подозрительно сдержанно после всего случившегося. Ему не понравилось? Или он ожидал чего-то большего от жены, привыкнув к опытным любовницам? Антония заволновалась и забеспокоилась одновременно. Ив ведь должен понимать, что до сих пор она понятия не имела, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, и ждать от нее сразу раскрепощенности и смелости глупо!
– Ладно, посмотрим, – пробормотала она, постаравшись задвинуть тревожные мысли подальше.
До вечера еще далеко, день долгий, и сейчас следовало подумать о предстоящей встрече с родителями – наверняка они не преминут нанести визит дочери в ее новом доме. Антония невольно поежилась: ведь будут ругать за историю с побегом, пусть она и закончилась благополучно. Тряхнув волосами, девушка закрыла кран и повернулась к двери, подумав, что долго как-то Ив несет ей халат и полотенце. Увидев, что муж стоит, прислонившись к косяку, и неотрывно смотрит на нее, а в его взгляде горит странный огонек, Тони моментально смешалась, и ее руки метнулись прикрыться, прежде чем она осознала собственный порыв. Герцог… все это время наблюдал за ней?! Ив медленно улыбнулся и покачал головой.
– Поздно стесняться, Огонечек, – хмыкнул он, и его улыбка стала шире. Встряхнув халат в руках, Ив подошел к замершей Антонии и протянул ей одежду: – Прошу, миледи.
Она развернулась, с молчаливым облегчением воспользовавшись этим предлогом, и все же упрямо буркнула, просунув руки в рукава:
– Я не стесняюсь!
За спиной послышался довольный смешок.
– Об твои уши можно факелы зажигать, вреднюга, – озвучил очевидное Ив и вдруг, приобняв жену, легонько чмокнул в макушку. – Пойдем завтракать.
От этой небрежной нежности Антония снова растерялась. Определенно, ее супруг – очень странный мужчина. Потуже завязав пояс, девушка вылезла из ванной и вышла обратно в спальню. Там Серин уже споро расставляла тарелки и чашки на столе, мурлыча что-то себе под нос, – горничная явно пребывала в хорошем настроении.
– Миледи, доброе утро! – радостно поздоровалась служанка, увидев Антонию.
– Доброе, Серин, – как можно непринужденнее ответила Тони, покосившись на разворошенную кровать, и с досадой ощутила, как щеки снова теплеют.
Нет, ну что такого в том, что горничная поймет, чем они тут с Ивом занимались?! В конце концов, этим занимаются все без исключения замужние леди, и она ничем от них не отличается.
– Приятного аппетита, миледи. – Серин закончила расставлять приборы и присела в реверансе.
– Спасибо, – кивнула девушка и остановилась рядом со стулом.
Признаться, она не ожидала, что де Ранкур отодвинет его для нее, и постаралась скрыть очередное удивление, вызванное поведением супруга. Кажется, он в самом деле серьезно намеревался стать ей хорошим мужем. Служанка вышла, и де Ранкуры остались вдвоем. Соблазнительные ароматы еды защекотали ноздри, и Антония отвлеклась от размышлений о поведении Ива, уделив внимание завтраку. И молчание на сей раз не было натянутым – напротив, оно было уютным и мирным.
Расправившись с омлетом и тостами, Тони взяла чашку с чаем, откинулась на спинку стула и покосилась на жевавшего Ива.
– Какие планы дальше? – наконец поинтересовалась она, чувствуя умиротворение и приятную сытость.
– Через три дня мы выдвигаемся в Айвену, – огорошил ответом де Ранкур. – Я займусь приготовлениями. Поедем налегке, верхом. Надеюсь, с верховой ездой проблем нет?
Антония покачала головой.
– Я почти с рождения жила в поместье под Реннарой, – невозмутимо поведала она. – Родители приезжали только на осень и зиму, а так я оставалась на попечении гувернантки и учителей, только последние лет шесть меня забирали в город на это время, а лето я проводила в поместье. И очень любила носиться на лошади по окрестностям. – Взгляд девушки на несколько мгновений стал отсутствующим, на губах появилась задумчивая улыбка.
