настоящими костоломами. – Давай по-хорошему договоримся!
– Наконец-то, Истомина, тебя отсюда выпрут! – Здышко «находился на своей волне». – Принцесса недоделанная! Как же я тебя ненавижу! Чуть тронешь, сразу брату звонит. Курица…
В следующий момент в воздухе мелькнул кулак. Подавившись оскорблением, Здышко рухнул на пол безмолвным кулем.
– Ты зачем это сделал? – испуганно выдохнула я.
– Да достал он меня, недоделанный обличитель зла, – фыркнул Стриж. – Не выношу, когда оскорбляют хорошеньких женщин.
В этот момент клерк пришел в себя и схватился за расквашенный нос. Недолго думая я со всей силы вмазала ему под ребра ботинком и охнула от боли в отбитых пальцах. Раздался булькающий звук, противник снова отключился.
– Птаха, я начинаю тебя уважать, – протянул приятель с восхищением в голосе.
– Пошли уже отсюда! – процедила я, устремляясь по направлению к выходу.
– А что он говорил о твоем брате? – нагоняя меня, уточнил Стриж, видимо, почувствовав, что совершенно случайно наткнулся на неисчерпаемый источник шуточек в мой адрес.
– Даже не спрашивай! – буркнула я.
Неожиданно перед нами выскочила тень. Вытаращившись на нас, маленький лопоухий гоблин с ящиком мензурок остолбенел от страха. Видимо, его впечатлили светящиеся глаза Стрижа.
– Мужик! – притормозил мой сообщник и похлопал кладовщика по плечу, отчего тот испуганно икнул. – Там какой-то клерк пытался кровь драконью украсть. Целый гарнец! Мы ему не дали сбежать!
– Гарнец крови? – пролепетал гоблин.
– Он обездвижен и ждет охрану, – оглянулся довольный Стриж.
Крик очнувшегося Здышко нагнал нас в солнечном холле.
– Стоять!!!
Мы невольно оглянулись. Здышко прижимал к разбитому носу платок и тыкал в нас пальцем, а за его спиной маячил испуганный отряд кладовщиков, чуть подслеповатых, как кроты после сумрака подземелья.
– Воры!!! Они кровь последнего дракона утащили! Гарнец крови! – завизжал коллега на всю контору.
Мгновенно людный холл уставился в нашу сторону. Не сговариваясь, мы с приятелем сорвались с места и бегом бросились к двери. Вдруг охранные шары точно сошли с ума: надулись, лопнули, рассыпались на десятки крошечных чернявых мячиков и рванули на охоту за клерками. В холле началась паника.
Крепко держась за руки, мы со Стрижом выскочили на затопленную солнечным светом улицу. Тут моя нога провалилась в пустоту. Взвизгнув, я нырнула вниз и проехала по лестнице на коленях, изорвав штаны.
– Держись, Птаха! – Стриж дернул меня за шиворот. Футболка нехорошо хрустнула, под мышкой появилась дыра.
– Господи, я стану калекой, – пробормотала сквозь зубы.
– В «Чайку», – приказал Стриж.
– Не заведется.
– У меня заведется!
Мы забрались в душный салон.
Приятель оказался прав. Вероятно, почувствовав руку уверенного водителя, отцовский раритет без капризов завелся с первой попытки, и через пару секунд тряски мы выехали на мостовую.
Из дверей «Веселены Прекрасной» доносился визг. Оглянувшись, я обнаружила, что злобные шарики охранного заклятия вырвались под синее небо и принялись нападать на прохожих. Магический луч парализовал и Здышко. Клерк застыл с расставленными руками и задранной ногой, обутой в ботинок с длинным острым носом.
– Кажется, декрет мне можно не оформлять… – удрученно пробормотала я и задала Стрижу риторический вопрос, вовсе не требующий ответа: – Как ты думаешь, они дадут мне написать заявление по собственному желанию?
Выполняя уговор, Стриж позволил мне позвонить родителям с городского зеркального коммуникатора. К сожалению, тогда я еще не догадывалась, что любое дело, связанное с Ветровым-младшим, обязательно превращается в водевиль.
В самом разгаре беседы он за каким-то лядом стянул с головы кепку перед зеркалом коммуникатора и под изумленным взором отца смачно почесал рогатую макушку. Как и полагается строгому родителю, папа вежливо поинтересовался:
– А что это за баран с козлиными рогами?
