– Они ушли?
– Да, – ответил Ратмир, быстро глянув на меня. – Лаборатория в руинах. Придется отсюда уехать.
– Жаль. Мне здесь правда нравилось.
Наконец, отвлекшись от собственных переживаний, я заметила, что Ветров прихрамывает. А на руке были сбиты костяшки пальцев. Не удержавшись, кончиками пальцев я легонько прикоснулась к ранкам и тут же заработала холодный недоуменный взгляд.
Ратмир моментально отпустил мою руку. Он точно давал понять, что я без спроса влезла на запретную территорию. Пережитое нападение вовсе не сделало нас друзьями. Временное перемирие закончилось.
Глава 8
Лазутчик в глубоком Аггеловском тылу
Остались позади опрятные городки-спутники. Пустынный тракт гладкой лентой вился через реденький лесок, земля за окном скрылась под влажными папоротниками. Стриж, ехавший на «Чайке», отстал еще на выезде из города, и теперь нас, скорее всего, разделяли несколько верст пути.
В салоне стояла взрывоопасная тишина, лишь мурлыкала поминутно сбивавшаяся от помех музыкальная волна. Дворники сгребали с лобового стекла мелкую пудру дождя. Сжавшись в глубоком кожаном кресле, я украдкой поглядывала на Ратмира, в холодном молчании следившего за дорогой.
Взгляд, как проклятый, то и дело возвращался к мужским рукам, уверенно державшим руль. Длинные пальцы со сбитыми костяшками, скрытое широким кожаным браслетом запястье. Под ним, как мне думалось, Ветров-старший прятал тату четырехлистного клевера.
В конце концов, чтобы заполнить неловкую бесконечную паузу, я спросила:
– Поговорим сейчас?
– Нет. – Ратмир не потрудился повернуть голову. – Не сейчас.
– А как насчет светской болтовни? Я умею поддерживать разговор и даже знаю пару анекдотов, – необъяснимо даже для себя вдруг разозлилась я.
– Не сомневаюсь, – прозрачно намекнул он на то, что мы не в тех отношениях, чтобы разговаривать о погоде или эльфийской кухне.
За окном проплыл указатель поселка Огненный. Потянулись поля. Я родилась в городе и прежде не бывала в фермерских селениях. Насыщенно изумрудный пейзаж, омытый дождем, казался сошедшим с картинки на газетном листке. Нам навстречу протарахтел забрызганный грязью до самой крыши грузовой автокар с поднятым ковшом. В будочке трясся шофер, лихо крутивший руль. Цвет кожи усатого водителя отливал темной бронзой, а кончик гладкого хвоста вместе с пальцами барабанил по баранке, выбивая такт неслышной песенки. У меня округлились глаза.
– Это поселение аггелов? – выпалила я, ткнув пальцем в окно.
– А что тебя смущает? – сухо уточнил Ратмир.
Автокар нырнул под очень крутую горку и съехал на засыпанную щебенкой одноколейку.
– Мне совершенно не нравится, что мы оказались в закрытой резервации! Господи, это же аггелы! – воскликнула я. – Если бы мой отец меня сейчас увидел, его бы удар хватил!
– Веда, а позволь тебя спросить, с кем, по-твоему, ты сейчас едешь в автокаре? – Ратмир пригвоздил меня к сиденью острым взглядом.
Не придумав достойного ответа, я поступила очень по-женски – фыркнула и отвернулась. Пораненная ладонь, намазанная чудодейственным средством профессорского изготовления, зачесалась под туго забинтованными полосками ткани, будто тоже укоряла меня за расизм.
Въехав в открытые настежь металлические ворота, мы остановились посреди двора перед двухэтажным ладным домиком с балкончиком. У изгороди рос старый ветвистый дуб. На толстой ветке висела покрышка, заменявшая качели. Из-под мокнущего под дождем автокара с оглушительным лаем выскочил огромный пятнистый дог. Собак я боялась с детства, поэтому быстро спросила:
– Он кусается?
Рявкающий пес скакал у водительской двери, приветствуя гостей.
– Но ты же не станешь его дразнить! – Ратмир выключил мотор.
Хотелось огрызнуться и объяснить, что для безмозглого монстра женская филейная часть – сама по себе дразнилка, но я
