– У них у всех зубы целые, княже…
– Не лезь, когда не спрашивают! – жёстко оборвал его Крок, и тот умолк.
Оба мужчины переглянулись – они уже понимали друг друга без слов.
– Буян?
– Да.
Тайник прикрыл глаза, вздохнул:
– Опять, получается…
– Не думаю. Сердце мне подсказывает – здесь что-то иное…
Вновь загремели копыта, но уже совсем не так, как у коней, – боевой тур Буяна бегал тоже быстро, только ритм шагов у него другой был. Въехал, остановил раздувающего ноздри тура, спрыгнул с седла:
– Ну?
Ему тоже дали свиток. Пробежал быстро написанное, вздохнул:
– Да что за дела такие? Как явились эти храмовники, так одно за другим началось… Проклятые они всё же люди.
– При чём тут храмовники? Посольства-то в любой момент могут явиться. Чай, держава! Луры же у нас сколько лет стоят? И ничего. Зато поднимаемся в глазах людских и окружающих нас – уважают славов!
– Тоже верно. Едем?
– Воины уже ждут. – Добрыня указал назад.
И верно – гридни в новеньких, сияющих чистой сталью кольчугах уже седлали вороных коней. Ещё три, чёрный, буланый и пегий, ждали князя и его спутников. Пара минут – и все были готовы. Буян склонился к челядинцу, что-то ему шепнул. Тот кивнул и ушёл, а воин подъехал к князю:
– Двинули? Я его послал домой, сказать, чтоб не ждали нынче.
– Двинули.
Князь пришпорил жеребца, и тот сразу рванул галопом, заворачивая набок голову.
…Сутки непрерывной скачки, когда перекусывают в седле, на ходу меняя усталых коней на свежих, приготовленных заранее. Не обращая внимания на усталость. Потом полдня отдыха, и снова сутки скачки… Вылетели на холм, с которого город, находящийся внизу бухты – стоянки флота славов, как на ладони. И верно, отдельно – десять великанских плотов. Таких и не видывали никогда! Мачты. Паруса спущены. Дома явно устроенные. Поболе двулодников будут, однако.
Уже не торопясь, лёгкой трусцой двинулись дальше. Вот и город, народ на улицах смотрит, но не приветствует. Добрыня, совсем как старший брат, дёрнул щекой – знали бы они… А то уже заранее ярлыки клеят. Посмотрим, как через год запоют… Въехали в подворье княжеское, там уже воевода ждёт, что за град отвечает. Дождался, пока князь с коня слезет да спину распрямит. Тогда только подошёл, подал сам лично ковш с водой холодной. Добрыня выпил, взглянул на старого воина вопросительно, тот лишь рукой в сторону бухты махнул.
– Где они?
– На подворье гостевом.
В который раз подивился Добрыня предусмотрительности старшего брата – ведь именно он велел устроить в Торжке специальный двор, буде кто пожалует. И хоть пустым тот долго стоял, да вот, как явился случай, так лицом в грязь не ударили.
– Чего хотят?
– Королева их, Мама Ольмо, желает встретиться с князем славов, дабы обсудить некое очень важное дело, которое не терпит отлагательств.
– Даже так? – Бросил короткий взгляд на Крока – тот утвердительно прикрыл веки. – Скажи, через два часа приму её. Здесь. У себя. А пока вели баню истопить.
Воевода расплылся в улыбке:
– Уже, княже, топят. Как увидели вас на вершине горы, так сразу и затопили.
…Подумав, решили заморскую королеву во дворе принимать. И места много, сколь требуется, – все уместятся. И подход широкий, десять всадников в ряд пройдут на турах и мешать друг другу не будут. И пусть полог от солнца натянут… Пока князь парился да перекусывал, полотнище белого хлопка с большим знаком державы, Громовником, натянули матросы с экипажей двулодников. Повара сбились с ног, готовя угощение, суетились многочисленные девицы, коих призвали гостей обслуживать, если пир состоится. Строились охранники – не дай боги, что с гостями приключится нехорошее, только войны не хватало…
– Идут, княже! Из подворья вышли! – крикнул сверху воин, поставленный наблюдать за сигнальщиками на горе. Ему был виден
