рисунок боя – славов давили массой. И из-за стен нарастал рёв: поняв, что в бухту кораблям арабов не прорваться, они высаживали воинов прямо на берег, и те устремлялись с ходу к стенам крепости, на которых уже кипела рукопашная.
Пока ещё удавалось сдерживать их у ворот, не давая открыть, и возле входов в казематы. Воины рубились насмерть – всё-равно умирать. О приказе воеводы знали все. А на миру и смерть красна! И прямые мечи косили визжащих арабов, словно траву, тяжёлые томагавки крушили насмерть. Кое-где даже удалось отбросить противника назад, но тот обстрелял славов из луков, и воины вынуждены были снова отойти под прикрытие каменной кладки. Огнебои на стенах били непрерывно. Арабы начали было собираться у той стены, где не было пушек, но просчитались: на башнях стояли орудия крупного калибра. Гораздо больше тех, что находились на стенах. И когда настало время, открылись запертые до сего часа бойницы, и два десятка огнебоев выплеснули смерть в виде восковых зарядов, взорвавшихся в небе над накопившейся толпой воинов тысячами пуль… И смертный вопль вознёсся к небу.
Но внутри двора славы медленно, но проигрывали – слишком много было противников на захваченных тамплиерских коггах. Остервенев, арабы с воем кидались на защитников крепости, выбивая по одному, по два. Платя за это десятком, а то и более своих жизней. Но они могли позволить себе такой размен. А вот славы – нет. И пустить противника внутрь многочисленных переходов и подвалов тоже не могли. И вновь и вновь палили перезаряжаемые торопливо ручные огнебои, летели в толпу ручные разрывные бомбы, слышался неумолчный металлический лязг сечи, и алая кровь покрыла тёсаный камень двора густым слоем. Кровь ведь у всех людей алая, будь то араб или славянин, негр или китаец…
Славяне пока держались – огнестрельное оружие и булатная сталь их мечей и доспехов пока ещё помогала сдерживать врага, но с каждым мгновением воинов становилось всё меньше, а врагов – всё больше. Вольха рубился в первых рядах, привычно принимая и парируя удары, меткими быстрыми выпадами меча вырывая нападавших из строя и отправляя их в объятия гурий… С тоской бросил взгляд на высоко стоящее солнце – не хотелось бы умирать в такой погожий денёк…
И вдруг – грохот нескольких сот ручниц за стеной, а потом… Его иссохшие губы растянулись в улыбке – знакомый каждому посвист мечей обоеруких. Значит, помощь пришла?! И верно – громоподобный рёв корабельных пушек и знакомый до боли силуэт ведущего корабля флота империи, двулодника «Сын Перунов», корабля, равному которому по величине и мощи не было во всём известном мире. И идут напролом, топя пузатые когти, плотной массой сбитые в гавани, благо закрывающая цепь снова опущена, и ловко прыгают на камни, врубаясь в сплошную массу вопящих теперь от ужаса арабов, морские десантники. И сброшены сходни, по доскам которых плотным строем стремительным бегом, высоко вскидывая колени, надвигаются на врага, колыша перьями шлемов, воины Тауантинсуйу в доспехах стальных. А из-за стен слышен торжествующий рёв воинов славов и переливчатые крики меднокожих воинов, начисто вырезающих всех, кто попадает им под руку…
Вольха опустил руку с мечом, протёр перчаткой щёки от пыли – не может быть! Дар?! Брат императора? Лично?! Но зрение его не обманывало – это был действительно Соколов. Два особых меча для двуручного боя в его руках лучше всяких слов доказывали это.
Глава 21
Дар обвёл взглядом заваленный трупами врагов и своих двор крепости, сплюнул сквозь зубы, потом перевёл взор на поредевший, но честно дравшийся до конца гарнизон крепости Поющих птиц. Подозвал к себе воеводу. Тот приблизился. В иссечённых доспехах, залитых вражьей кровью, пошатывающийся от усталости.
– Значит, захотели обманом взять, Вольха?
– Так и было, княже.
– Потери велики?
– Под тысячу убитых, пока ещё не всех сочли. Да раненых в три раза больше.
– Ясно.
Захваченные в плен арабы под присмотром воинов-победителей уже стаскивали трупы в кучу, чтобы потом сбросить в море. Чести похорон враги не удостоятся.
– Что ещё скажешь интересного, воевода?
Тот пожал плечами, но потом спохватился:
– У них тоже огнебои были. Но слабые. Малого калибра. Моряки так доложили. И стреляют недалеко. А дыму от их выстрелов много. Совсем не так, как у нас.
– Понял. Разберёмся. – Взмахом руки подозвал почтительно внимающего воина из инков, отдал короткий приказ, тот убежал. – Ещё что поведаешь?
Вольха взглядом попросил разрешения и, получив его, жадно выпил из поданной кем-то фляги воды, вытер губы рукавом, выдохнул:
