– получит от меня. Лучше подумаем сейчас, что делать с этими… гостями на рынке.
– Я уже думала… – сказать по правде, Яна с удовольствием поговорила бы на другие темы. Чувства надвигающейся опасности не было. Вместо него душу изводили смутная тревога и неуверенность. Как будто перед экзаменом, к которому она не была готова. – Если бы хоть издалека взглянуть на того человека. Вдруг я его знаю? Тогда и решим, что делать.
– Лю сказал, что эти остановились в гостином дворе почтенного Йи Суйю.
– Неплохо для мелких лоточников. Их там пустили дальше порога?
– Да, в средствах не стеснены, хоть по виду и не скажешь. Значит, дело, с которым они сюда пришли, важное. И раз один из них говорит на твоём языке, есть вероятность, что их дело связано с тобой… Потому Ванди лучше ночевать в казарме или ходить в ночные дозоры с товарищами.
– Ты ведь понимаешь, что именно сейчас сказал?
– Понимаю. Нам снова понадобится покровительство господина тысячника. И я прямо сейчас пойду к нему. Раньше, сама видишь, никак – похороны Чжана… Ох, чувствую, завертится история… – мастер, отставив чашку, поднялся с кана.
– Не в первый раз, Юншань, – вздохнула Яна.
– Нам тогда просто повезло. Сейчас одного везения может оказаться мало… Ляншань, сынок, поди сюда.
– Да, отец, – подросток был не слишком доволен – он как раз собрался пойти к друзьям и рассказать пару баек о возвращении старшего брата, – но выказать это недовольство не посмел.
– Мне сейчас нужно отлучиться из дому, – совершенно серьёзно сказал мастер. – Возьми меч. Не отходи от матери ни на шаг. Соберите малышню здесь, сказку им расскажите, делайте что угодно, но будьте всё время вместе и готовы ко всему.
– Это… из-за тех людей, да, отец? – тихо переспросил мальчик. Его недовольство мгновенно испарилось.
– Ты понял меня?
– Да, отец.
– Вот и славно.
Когда дело касалось безопасности семьи, Юншань всегда действовал по принципу «лучше перебдеть». В общем-то, так и должен поступать настоящий отец семейства, но в его беспокойстве не было нарочитости. Он действительно до смерти боялся потерять тех, кого любил.
Яна это знала не в теории: был уже случай убедиться…
– …госпожа Мехрангиз посмотрела на мою хризантему и сказала – мол, хочу такую же, да не обидится её высочество. А принцесса на меня показывает и говорит…
Что сказала принцесса, Юншаню понятно было и так. У жены явно наметились богатые заказчицы. Плохо, что в доме двоюродного брата не было никакой возможности остановиться: дорогой родственник сумел наплодить от жены и двух служанок восьмерых детей, один другого меньше. Куда ещё им с супругой и четырьмя отпрысками соваться? Но хорошо, что братец помог снять по соседству гостевой флигель у почтенной вдовы. Мать будущего мелкого чиновника считала, что в её положении лишних денег не бывает, и пустила на постой семью мастерового. Так что кузница брата к её услугам. Родич тоже вряд ли откажется от платы за аренду инструментов и части помещения. А заработок железные цветы сулили неплохой: если принцесса даст ход моде на них, от придворных не будет отбоя. Не говоря о том, что ему самому могут поступить заказы на узорчатые мечи. Всё-таки это столица, а не приграничье, и знатные особы, из тех, что при деньгах, не откажутся обзавестись дорогим мечом. Жаль, конечно, что этим клинкам вряд ли суждено побывать в бою: придворные бездельники не любят рисковать жизнью. Но отчего бы не заработать на тщеславии?
Приятная для ханьца мысль о наполнении семейной кубышки сменилась куда более приятной мыслью при взгляде на супругу. Здесь, в столице, одним из признаков красоты считалась полнота. Чем пышнее дама, тем она привлекательнее. После рождения дочки жена если и не стала полностью соответствовать этому идеалу, то всё же немного поправилась, приобретя весьма соблазнительные формы. Негоже зажиточной женщине быть поджарой, как степная лисица… А кроме того, Юншань уже подумывал, что не мешало бы им увеличить численность семейства. Многодетность – залог спокойной и сытой старости для ханьца. Пример обратного перед глазами: хозяйка дома, у которой выжил только один сын, и тот пока не кормилец – учится. Приходится почтенной женщине сдавать жильё внаём, чтобы прокормиться, пока сын не получит какую– нибудь должность. Так что судьба супруге родить ещё хотя бы пару раз.
Но все эти прагматичные размышления, хоть вместе взятые, хоть по отдельности, оставались здесь, в гостиной. За порогом спальни Юншань забывал обо всём. Даже о древних установлениях, запрещавших мужу и жене лицезреть полную наготу друг друга. Там, за порогом, был совсем другой мир. Только их мир, и никому больше туда не было доступа. В этом мире они жили под
