– Как дела, сэр? Где-нибудь болит?
– Голова, – сказал я ему.
Коридор вывел к сестринскому посту.
– В шестую палату! – крикнул кто-то.
Кровать развернулась. С одной стороны вдруг оказалась занавеска, с другой стена. Кровать остановилась.
– Приехали, – сообщила сестра. Под потолком был подвешен телемонитор.
– Думаю, у вас сотрясение, – сказал врач.
Я вспомнил Сатвика. Если бы не я, занимался бы он своими схемами. Я вспомнил его дочку и помаду с блестками.
– Сколько вам лет? – спросил врач.
– Тридцать два.
– Дата рождения?
– Девятого января.
– Какой сегодня день?
– Суббота. – Ответы находились легко.
– Так что произошло?
– Не знаю. – Я снова вспомнил Сатвика, его машину на стоянке. – Я правда не знаю.
Мне поставили капельницу и сделали рентген.
– Повезло вам, – сказал врач, обматывая мне руку белой марлей. – Ожоги поболят, но большей частью они первой степени, шрамов почти не останется. Главный риск – заражение, поэтому держите их в чистоте и принимайте антибиотики.
– Еще кто-то к вам поступил? – спросил я.
Доктор, записывавший что-то в моей карте, повернулся ко мне.
– Работы сегодня хватало.
– Нет, я хотел спросить: с того же пожара. Еще кого-то оттуда привозили?
– Нет, – ответил он, – только вас.
24
На ночь меня оставили под наблюдением в больнице. Накачали болеутоляющими и прописали еще.
На следующее утро явились два непроницаемых детектива и принялись поджаривать меня на предмет вчерашних событий. Я все выложил им под запись. Слова «поджог» они не произносили, но упомянули, что пожар официально признан подозрительным – во всяком случае, пока не выдали своего заключения пожарные эксперты.
– Подожгли, – сказал я.
– Кто?
– Те, кто вызвал меня в лабораторию. – Я рассказал о звонке, о лестнице и прыжке с крыши. Я рассказал про женщину.
Они навострили уши:
– Эта женщина вам знакома?
– Впервые видел.
– Опишите ее.
Они все записали и углубились в расспросы о Сатвике. Я рассказал все, что было мне известно – не много. Через пять минут детективы сочли, что узнали все необходимое.
– Вы нам очень помогли. Мы с вами свяжемся.
В обожженной руке билась боль. Голова гудела. Я был еще замедленным, мысли будто выстроились в очередь, и те, что стояли впереди, не пропускали остальных.
Джереми пришел незадолго до часа посещений. Он бы сразу подъехал, но я уговорил его дождаться, пока меня выпишут.
– Хорошо бы меня кто-нибудь подвез, – объяснил я.
После четырех миллионов футов волокиты доктор подписал выписку, и меня отпустили.
Санитарка отвезла меня вниз в кресле, а на мои протесты ответила:
– Извините, в больнице так положено.
– Что положено?
– Мы завозим вас внутрь и вывозим обратно.
– Зачем так положено? – удивился я.
