– Юмор оценил. Но разве это важно? А как же потомки? Неужели ты не хочешь их привести в светлое будущее?
– Зачем оно им? – пожал плечами император. – Делом нужно заниматься, а не рай строить. Арахнидов в мазут втаптывать или биоморфов по стене размазывать. Нет. Рай – это зло. Удел мертвых душой. Вечная пытка бездельем. К чертям! Живым нужно пламя! А когда из черных глубин космоса станет доноситься шепот Амуна или шелест механизмов Жнецов, жизнь для меня станет особенно осмысленной[30]. Война, борьба, соревнование… Да… Они придают вкус и аромат даже самому пресному мясу.
– И ты не боишься? Ведь не только тебе могу задницу надрать, но и все человечество уничтожить. Там очень непростые противники.
Петр подался вперед, холодно сверкнул глазами, сожалея, что не может выдохнуть в лицо Создателю терпкий дым сигары, и произнес:
– Задавим их интеллектом!
– А его хватит?
– А у меня есть выбор? – скривился император. – Ведь они все равно уничтожат человечество, если столкнутся с ним. Слабых всегда съедают или держат как декоративных собачек, что не сильно лучше. А так у нас есть хоть небольшой, но шанс. Ты ведь не станешь порхать доброй феей и отгонять случайных представителей других разумных? Вот и я так думаю. А наше столкновение с ними неизбежно. Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты и сам прекрасно все знаешь. Потому и предложил мне этот вариант.
– Ну что же. Хорошо. Тогда по рукам. И запомни, я не люблю провалов. Не подведи меня.
– Как сказать русский пословиц: «Гусь свинье не товарищ, а брат!»[31] – фыркнул Петр. – Заводи шарманку, пока не передумал.
Адонай улыбнулся и кивнул, а императора вдруг окутало со всех сторон сплошной чернотой. Ни света, ни звука.
«Понеслось говно по трубам!» – подумал Петр, мысленно оскалившись в хищной улыбке.
Эпилог
Он открыл глаза.
Темно, но сквозь занавеску пробивался скудный свет. Рядом, облокотившись на небольшой столик, спала какая-то миниатюрная женщина. Из глубин подсознания всплывало – мама. Юми.
«Странное имя», – подумал Он, а потом вспомнил, что именно так звали дочь микадо, что тот под давлением полного разгрома Японии отдал за Александра Петровича – его второго сына. Кем же Он стал?
В этот момент женщина вздрогнула, словно почувствовав на себе этот пристальный и тяжелый взгляд… ребенка, и подняла заплаканное лицо.
– Саша! Сашенька! – воскликнула она радостно и бросилась к сыну.
Потом ему долго, заливаясь слезами, рассказывали о том, что как только его императорское величество, бывший по совместительству отцом юного дарования, заболел, свалился и Александр. Так и провалялся без сознания несколько дней. Переживали все, только вдовствующая императрица Анна, подозрительно прищурившись, рассматривала тельце любимого и единственного сына Юми. Так, словно она о чем-то догадывалась, но сказать не желала. Из-за чего при дворе стали распространятся слухи один глупее другого.
– Мам, – перебил ее Александр, – а что случилось после смерти моего деда?
– Деда? – осеклась Юми.
– Петра. Когда я лежал без сознания, он мне снился. А сейчас… я просто не могу вспомнить ничего, что было после его смерти. Ведь его убила родная сестра с помощью шпильки с ядом.
– Верно, – ошарашенно произнесла императрица, удивленными глазами уставившись на сына. Ведь то, что произошло в той комнате, было тайной, которую не выносили за пределы очень ограниченного круга лиц. И ее сын совершенно точно ее знать не мог.
– И что же было потом? Во сне Петр сокрушался, что, умирая, попросил у жены глупость. Видимо, под действием яда, лишившего его разума.
– Глупость?
– Да, он попросил не вырезать детей и мужа Софьи.
– Кхм… – кашлянула Юми, раскрыв до предела и без того немалые блюдца, в которые превратились глаза.
– Я про них ничего не знаю, не слышал. Что с ними стало?
