Только под вечер в коридоре послышались громкий голос Тамлина и раскатистый смех Ласэна. Обмирая от облегчения, я забыла про живопись и понеслась им навстречу. Асилла уже подкарауливала меня у лестницы. Схватив за руку, служанка бесцеремонно потащила меня наверх, в мою комнату, где сняла мою перепачканную красками одежду и потребовала, чтобы я облачилась в шелковое платье василькового цвета. Вместо прически, она украсила мою голову венком из розовых, белых и голубых полевых цветов. Венок был искусно сплетен и напоминал корону.
Я чувствовала себя маленькой девчонкой, которую взрослые готовили к празднику. Но внешне я была далеко не девчонкой. Мое прежнее костлявое тело незаметно превратилось в тело женщины. Я ощупывала талию, водила ладонями по плавным изгибам бедер. Прежде я ощущала лишь мускулы и кости.
– Кипеть мне в Котле! – присвистнул Ласэн, когда я сошла вниз. – У нее совершенно фэйский облик.
Я даже не поблагодарила его за комплимент, поскольку впилась глазами в Тамлина, ища пятна крови или иные отметины, которые он мог получить от соприкосновения с болезнью. Тамлин перехватил мой взгляд и улыбнулся. Просиял даже. Уж не знаю, с кем или чем он сражался, но вернулся без единой царапины.
– Как ты чудесно выглядишь, – сказал он.
От его нежного тона хотелось мурлыкать.
Но показывать ему все это я не собиралась. Потом. Я расправила плечи, как и положено дикой девчонке, и с усмешкой сказала:
– Удивительно, что мне вообще позволили участвовать в торжестве.
– К неудовольствию для тебя и твоей шеи, день летнего солнцестояния – всего лишь веселое празднество, – парировал мой словесный выпад Ласэн.
– Ты, наверное, свои остроумные фразы придумываешь ночью, вместо сна? – уколола я его.
Ласэн подмигнул, а Тамлин засмеялся и протянул мне руку.
– Ласэн прав, – сказал верховный правитель.
Я млела от его прикосновений, мне было приятно ощущать его налитые мускулы, скрытые зеленым камзолом. Тамлин повел меня в сад. Ласэн пошел за нами.
– Солнцестояние празднуют, когда день и ночь равны. Это время нейтралитета, каждый может вести себя непринужденно, забыв про сословия и титулы.
– А потому мы поем, танцуем и пьем вволю, – весело сообщил мне Ласэн. – Волочиться за женщинами тоже не забываем, – добавил он, лукаво усмехнувшись.
Наши с Тамлином бедра соприкасались, его близость отзывалась сладостной болью в моем теле. Но верховный правитель всего лишь держал меня за руку, ведя по саду и дальше – в поля.
Большей частью празднества проходили на плоской вершине холма. Мы добрались туда, когда солнце уже садилось. Я старалась не глазеть на собравшихся фэйри, хотя они вовсю пялились на меня. Я никогда не видела такого скопления празднующих. Сегодня мои глаза были свободны от всех покровов. Я любовалась красивыми платьями, стройными телами, чем-то похожими на человеческие и в то же время совершенно другими. Естественно, я запоминала увиденное, приберегая для «живописной комнаты». Мое появление рядом с верховным правителем вызвало шквал улыбок и любопытных взглядов. Тамлин предостерегающе зарычал, и фэйри мигом вспомнили, зачем они здесь собрались.
В отдалении стояли столы с угощениями. Я отошла от Тамлина и пристроилась к очереди желающих перекусить – не потому, что хотела есть, а чтобы меня не сочли его живой игрушкой. Тем временем вспыхнул и задымил большой костер. Вскоре послышалась музыка. Я сразу узнала скрипки и барабаны, но не могла определить голоса других инструментов. Музыканты играли настолько весело и заразительно, что мои ноги задвигались сами собой. Это был светлый, веселый и открытый праздник, радостный брат мрачной и кровожадной Ночи огня.
Ласэн, разумеется, куда-то исчез. У Тамлина, наверное, и на этом празднике были какие-то обязанности. Я не хотела ему мешать. Неподалеку стоял старый платан, увешанный разноцветными лентами и фонариками. Я встала возле него и слопала кусок слоеного земляничного пирога, потом что-то очень вкусное с яблоками, дополнив это пирогом с черникой. Здешние угощения по вкусу ничем не отличались от лакомств смертного мира. Только вот в смертном мире я очень давно не ела сладких пирогов. Одиночество меня ничуть не тяготило. Я разглядывала ленты и фонарики, их причудливые тени. Мне уже хотелось все это изобразить. А может, вначале я нарисую стройных, совершенно воздушных фэйри, кружащихся в танце. Краски их нарядов завораживающе переливались. Вдруг среди них есть художники, чьи картины украшали галерею?
От обилия сладкого мне захотелось пить. Солнце успело опуститься за горизонт, празднующих стало больше. На других холмах
