Жертвоприношение

– Знаешь, ты не должен винить себя. Он пришел сюда по своей воле.

– Знаю, но все равно.

Она положила ладонь на мою руку.

– Знаешь, ты мне нравишься, – сказала она, и это прозвучало невероятно откровенно. – Тебе не о чем беспокоиться. И если хочешь, чтобы я с тобой спала, я согласна.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб:

– Думаю, с этим проблема.

– О, понимаю. Любишь завоевывать женщин, да?

– Я не это имел в виду, – возразил я.

Хотя да, я имел в виду именно это. Она нравилась мне, я был от нее без ума. Но сейчас этого было недостаточно. Я должен был доказать себе, что способен позаботиться о собственной безопасности.

Дэнни бежал по травянистому склону к ручью, раскинув руки в стороны и изображая гул самолета.

– Смотри не упади в воду! – крикнул я.

Не знаю, слышал он меня или нет. Вытянув руки, он перепрыгнул через ручей, но умудрился потерять равновесие и попал одной ногой в воду. Как ни в чем не бывало, он побежал дальше, хотя я даже отсюда слышал, как чавкает его промокшая сандалия.

– Твой сын это нечто!.. – улыбнулась Лиз.

– Надеюсь, он не очень скучает по матери.

Мы смотрели, как Дэнни перелез через стену кладбища и стал бегать вокруг надгробий, имитируя звук пулемета:

– Та-та-та-та-та-та!

– Думаю, тебе пора приступать к ремонту, – сказала Лиз. – Я выхожу на работу завтра.

Я снова посмотрел на Фортифут-хаус. Мысль о том, чтобы заняться его покраской и отделкой, пока эта тварь продолжает сновать по чердаку, привела меня в замешательство. Впервые у меня возник соблазн бросить все, связаться с агентами по недвижимости и сказать, чтобы они забыли об этом доме. Единственная проблема заключалась в том, что мне выплатили гонорар за первый месяц авансом. Деньги я уже потратил, и вернуть их не представлялось возможным. Разве что выполнить работу, за которую мне заплатили. Еще я потратил часть денег, выделенных мне на покупку краски и материалов. Этот факт, если о нем станет известно, вызовет большое недовольство.

Похоже, единственная возможная альтернатива – это переселиться.

Лиз потянула меня за рукав.

– Смотри, – сказала она. – Кто это?

Взглянув на кладбище и часовню, я увидел Дэнни, мелькавшего среди надгробий. Но на кладбище был еще один ребенок. Девочка лет девяти-десяти, темноволосая, в длинном белом платье, сиявшем в лучах утреннего солнца. Она стояла у дверей часовни, будто только что вышла оттуда, хотя они были плотно закрыты у нее за спиной. В руках она держала что-то вроде гирлянды из маргариток.

– Наверное, местный ребенок, – предположил я, прикрывая глаза рукой.

Но что-то во внешности этого «местного ребенка» меня насторожило. И дело было не только в странном длинном белом платье. Хотя местные дети обычно носили флуоресцентные шорты-бермуды и футболки с черепашками-ниндзя. Вид у девочки был какой-то болезненный. Глубоко запавшие глаза казались черными пятнами, а лицо было таким бледным, что даже отливало зеленым.

Дэнни продолжал «летать» в дальнем углу кладбища, широко раскинув руки. Он кружил, постепенно приближаясь к девочке. Заметив ее, опустил руки и остановился. Я увидел, что они разговаривают.

– Что-то у нее не очень здоровый вид, правда? – отметила Лиз.

Я поставил пиво на ограду и встал. Дэнни с девочкой были слишком далеко, чтобы я мог отчетливо видеть их лица и слышать, о чем они говорят. Но вдруг я запаниковал, словно неожиданно вывернул на себя пиво.

– Дэнни! – позвал я и направился к часовне.

Дэнни оглянулся на меня, а потом продолжил разговор с девочкой.

– Дэнни! – крикнул я снова и, ускоряясь, перешел на бег. – Дэнни, иди сюда!

Миновав солнечные часы, я стал спускаться к ручью. Позади что-то крикнула Лиз, но из-за свиста ветра в ушах и своего учащенного дыхания я не разобрал, что она сказала.

Только когда, добежав до ручья, я поднял глаза на часовню, я понял, о чем она хотела меня предупредить. Из дверей часовни