Ну что, что можно подарить мужчине?
Украшения не носит, гардероб выбирает сам, работает в спецотряде, в средствах не стеснен – сам может купить все, что пожелает душа. Бернарда – и та придумала, весело и от души. Даже она изучила его лучше, чем я. Вот незадача…
Я вздохнула.
Часы, запонки, галстук? Ворох галстуков на все случаи жизни? А в довесок еще носков, трусов и пену для бритья? Воистину нет ничего хуже стереотипности. Плакат, на котором написать сто причин, по которым я его люблю? Дэлл не потратит и минуты, чтобы его прочитать. Глупо. Связать сердечко? В жизни не вязала… Залепить монитор лепестками роз, а потом быть загнанной в кабинет, чтобы все это отдирать и выметать? Да еще и получить по заду, что вообще туда заходила…
Бред какой.
И чай уже совсем остыл.
Не успела я выбрать, долить кипятка в кружку или заварить новый чай, как в коридоре послышались шаги.
Вот черт!
К тому времени, когда в кухню вошел Дэлл, я успела дернуться, чтобы попытаться улизнуть незамеченной, секундой позже осадить себя, внутренне напрячься и наспех прилепить на лицо маску: «Просто пью чай. Жить не мешаю. И вообще, уже иду наверх…».
Он остановился, заметив меня.
Окно… какой чудесный вид за окном. Ночь, и не видно ни зги, зато какой замечательный у меня профиль, говорящий: я тебя не трогаю, просто любуюсь полночным пейзажем, так что просто мимо, мимо… желательно без сарказма.
Пауза. Прошлепали по паркетному полу босые ноги; зашумел включенный чайник. Повисла тишина, наполненная равномерным гудением разогреваемой воды. С любопытством тикали часы.
Оборачиваться не хотелось – очередной равнодушный взгляд сквозь мою персону точно не поспособствует скорому засыпанию, а так останется шанс… Не видишь – значит, и не было.
Через какое-то время щелкнул чайник, отключившись. В кружку полилась вода. От беспрестанного смотрения в окно затекла шея. Скорее бы уже…
Несколько раз затылок щекотал чужой взгляд; открылась дверца под раковиной, чайный пакетик упал в мусорное ведро, дверца закрылась, а потом шаги зашлепали в обратном направлении. Но не ушли совсем, а остановились где-то на пороге. И снова взгляд.
– Спасибо за то, что пошла со мной сегодня, Меган.
Обернулась с такой скоростью, что застывшую шею прострелило болью.
Дэлл стоял у выхода из кухни; в его руках дымилась любимая кружка с чаем – черная, с переплетением из синих квадратов. Плечи обтянуты стального цвета футболкой, джинсы он так и не сменил широкими спортивными штанами, в которых иногда ходил по дому.
– Не за что.
Удивление от того, что он ко мне вообще обратился первым, едва не заставило добавить: «Мне было приятно. Такие хорошие люди и вечер. Замечательные хозяева и атмосфера, не говоря уже про еду…»
Но я промолчала. Завязала язык узлом и прикусила его всеми зубами. Не хватало еще сделаться глупой болтушкой, восторженно повизгивающей при упоминании собственного имени.
– Спокойной ночи, – попрощался Дэлл, развернулся и скрылся на лестнице, ведущей наверх.
– Спокойной ночи, – ответила я пустой кухне, силясь понять, что это было – дань вежливости или попытка сказать, что вечер, пусть даже в моей компании, оказался не так уж и плох.
«Спасибо так спасибо. Все лучше, чем ничего…»
Я удивленно пожала плечами, хлебнула чаю, поставила кружку в раковину и тоже вышла из кухни. А проходя мимо двери кабинета, осторожно вывела на ней пальцем символ сердца и тихо прошептала: «Вкусных снов тебе, любимый…»
Глава 7
Дэлл чувствовал, что привыкает к присутствию Меган в доме.
Так медленно и неохотно, порой через силу и сжав зубы, привыкает к присутствию нового, случайно прибившегося питомца много лет живущий в прихожей особняком пес. Испытывая то недовольство, то раздражительность, то любопытство, то тягу узнать больше, а то и всё сразу… Куда бы ни пошел мелкий шкода, всюду стелется его запах: вещи сдвинуты с мест, еда в миске надгрызена…
